Двадцать первый год войны
Летняя кампания
Отправка
Деркилида из Лакедемона на Геллеспонт. Нерешительная битва между хиосцами и
афинянами (61)
Восстание Абида и Лампсака. Покорение Лампсака афинянами (62)
Неудачные действия Астиоха против афинского флота. Установление олигархии
Писандром и его сообщниками сначала на Самосе, потом в Афинах.
Правление «четырехсот» (63-71)
Провозглашение демократии на Самосе под влиянием Леонта, Диомедонта, Фрасибула
и Фрасилла (72-77)
Недовольство пелопоннесцев в Милете Астиохом и Тиссаферном. Удаление Астиоха к
Микале и возвращение в Милет (78-79)
Отправка пелопоннесцами Фарнабазу сорока кораблей. Отпадение Византия (80)
Возвращение Алкивиада на Самос. Избрание его в стратеги, его успешное
противодействие нападению войска на Афины, затем отправка его к Тиссаферну (81-82)
Восстание пелопоннесцев в Милете против Астиоха (83-84)
Прибытие наварха Миндара на место Астиоха (85)
Послы от «четырехсот» на Самосе. Решительное обращение к ним Алкивиада. Услуга
Алкивиада отечеству (86)
Удаление Тиссаферна в Аспенд будто бы за финикийским флотом. Алкивиад следует
за ним (87-88)
Противодействие правлению «четырехсот» (89-93)
Возмущение Евбеи при содействии пелопоннесского флота (94-96)
Низвержение «четырехсот» и установление правления пяти тысяч. Переход Энои в
руки беотян (97-98)
По приглашению Фарнабаза пелопоннесский флот отправляется на Геллеспонт.
Афиняне собирают свой флот у Элеунта (99-103)
Поражение пелопоннесцев в битве при Киноссемате (104-106)
Покорение восставшего Кизика афинянами (107)
Возвращение Алкивиада на Самос. Поход на Галикарнасс и Кос (108)
Тиссаферн направляется на Геллеспонт и останавливается
прежде всего в Эфесе (109)
61 В самом начале весны следующей летней компании
(411 г.) спартиат Деркилид послан был1 с небольшим войском
вдоль берега по суше к Геллеспонту, чтобы поднять восстание в Абиде, колонии
милетян. В то же время хиосцы, теснимые осадою, вынуждены были, пока Астиох
затруднялся оказать им помощь,2 дать морскую битву. (2)
Случилось так, что, когда Астиох был еще у Родоса, хиосцы, по смерти Педарита,3 получили из Милета в
начальники себе спартиата Леонта, который прибыл с Антисфеном в качестве его
эпибата; они получили также двенадцать кораблей, оставшихся на страже у Милета.
В числе их было пять фурийских, четыре сиракусских, один анейский,4 один милетский и один
Леонта. (3) Хиосцы сделали с суши вылазку против неприятеля со всем войском,
заняли один укрепленный пункт, а в то же время тридцать шесть кораблей их
выступили против тридцати двух афинских и дали битву. Сражение было жестокое;
хиосцы и союзники, хотя и не потерпели поражения, возвратились в свой город,
потому что было уже поздно.
1 Из Милета. Ср.: VIII. 62.1
2 VIII. 40.1, 55.2, 56.2
3 VIII. 55.3
4 См. к III. 19.2
в Абиде: теп. Нагара, город в Малой Азии на Геллеспонте, против Сеста, принадлежал к Афинскому морскому союзу.
эпибата: спартанские эпибаты – высоких рангов офицеры, служившие во флоте, иногда получавшие очень ответственные места в нем.
62 Когда вслед за этим явился из Милета по сухому
пути Деркилид, Абид, на Геллеспонте, перешел на сторону Деркилида и Фарнабаза,
а два дня спустя отложился и Лампсак. (2) Получив об этом известие на Хиосе,
Стромбихид1 поспешно явился на помощь с двадцатью четырьмя афинскими
кораблями, в числе которых были и грузовые суда с гоплитами. Вышедших
против него лампсакиян Стромбихид разбил в сражении и с первого же набега взял
Лампсак, не имевший укреплений, похитил движимость и рабов. Возвратив
свободнорожденных на их места жительства, он пошел на Абид. (3) Так как город
не сдавался, а взять его приступом Стромбихид не мог, то он переправился на
противолежащий Абиду берег, поставил гарнизон в Сеете,
городе на Херсонесе, которым владели тогда персы, и обратил его в наблюдательный
пункт над всем Геллеспонтом.
1 VIII. 30.2
Лампсак: см.: к I. 138.5; ср.: VI. 59.3
в Сесте: см.: к I. 89.2
63
Тем временем хиосцы и находящиеся в Милете пелопоннесцы крепче утвердились на
море; воспрянул духом и Астиох, когда узнал о ходе морской битвы и об удалении
Стромбихида с флотом. (2) С двумя кораблями Астиох отправился вдоль берега к
Хиосу, привел оттуда флот и уже со всеми кораблями предпринял нападение на
Самос.
Так как афиняне вследствие царившей у них взаимной подозрительности не выходили
в море против неприятеля, то Астиох снова отплыл к Милету. (3) Около этого
времени, или даже раньше, демократия в Афинах была ниспровергнута. Дело было так: по возвращении от Тиссаферна на Самос послов с
Писандром во главе,1
они застали в самом войске положение дел еще более прочным, чем прежде, и даже
влиятельных из самих семиян склонили к попытке ввести у себя олигархический
строй, хотя эти же самияне вели между собой борьбу, лишь бы только не было у
них олигархии. (4) Вместе с тем находившиеся на Самосе
афинские заговорщики решили в своей среде оставить Алкивиада в покое, так как
он не желал примкнуть к ним (да и вообще они не считали его подходящим для
олигархии), но, пойдя уже на риск, самим изыскать меры к тому, чтобы дело их не
было заброшено, а вместе с тем настойчиво вести войну, из собственных средств ревностно
покрывать расходы и доставлять все нужное, так как с этого времени они
несут тягости на самих себя, а не на других.
1 Ср.: VIII. 56
влиятельных из... самиян: т. е. виднейших представителей демократической партии на Самосе.
афинские заговорщики: в пользу олигархии, ср.: 48.2, 49.1
64 Ободрив друг друга, заговорщики немедленно
отрядили Писандра и половину послов в Афины для устройства тамошних дел, причем
поручили им вводить олигархию во всех подчиненных государствах, где это
окажется возможным; другая половина разослана была в различных направлениях в
остальные подчиненные местности. (2) Диитрефа, находившегося у Хиоса и
избранного в начальники на Фракийское побережье, они отправили на место его
службы. По прибытии на Фасос Диитреф низвергнул там
демократию. (3) Но приблизительно на втором месяце после отъезда Диитрефа
фасияне занялись укреплением города, так как они не нуждались более в
аристократии, бывшей под защитою афинян, а, напротив, со дня на день ожидали от
лакедемонян освобождения. (4) Дело в том, что некоторые фасияне, изгнанные
афинянами, проживали у пелопоннесцев; сообща со своими друзьями на
родине они употребляли все усилия к тому, чтобы доставить флот и поднять Фасос
против Афин. Обстоятельства сложились так, как они всего более желали: город
восстановлялся без всяких опасностей и та демократия, которая намеревалась
оказать им противодействие, была низвергнута. (5) Таким образом, дела на Фасосе
приняли оборот, противный желаниям афинян, установлявших олигархию. То же
случилось, мне кажется, и в среде многих других подчиненных государств: лишь
только они получили рациональный образ правления и перестали опасаться за самих
себя, они обратились к настоящей свободе, не отдавая предпочтения обманчивой
законности, предлагаемой им афинянами.
на Фасос: см.: к I. 100.2
занялись укреплением города: по договору с Афинами (I. 101), фасияне должны были срыть свои укрепления.
65 Между тем на пути Писандр с товарищами, согласно
принятому решению,1 низвергал демократические правления в
государствах, причем в некоторых местностях они брали для поддержки себе
гоплитов, вместе с которыми и прибыли в Афины. (2) Здесь они увидели, что дело
их в значительной части подвинуто вперед их сообщниками. Действительно,
несколько человек из молодежи, сговорившись между собою, тайно убили некоего
Андрокла, главного представителя демократической партии, важнейшего виновника
изгнания Алкивиада. Они старались тем усерднее избавиться от Андрокла по
двоякой причине: во-первых, Андрокл был демагог, а во-вторых, они думали
угодить Алкивиаду в надежде, что он возвратится и приобретет им дружбу
Тиссаферна. Точно таким же образом тайно умертвили они и
нескольких других неудобных для них граждан. (3) Сверх того, заговорщики
открыто предложили, чтобы жалованье не получалось никем, кроме отбывающих
военную службу, чтобы в государственном управлении участвовало не больше пяти
тысяч человек, именно те, которые по имуществу и физическим своим качествам
способны приносить наибольшую пользу.
66 Но в действительности предложение это было не
более как благовидным предлогом, сочиненным для большинства,1 так как держать
государство в своих руках должны были только те, которые собирались произвести
государственный переворот. Впрочем, народное собрание и совет, избиравшийся по
жребию, продолжали созываться, но в них обсуждалось только то, что решено было
заговорщиками. Лица, выступавшие с предложениями, были из их среды, и
предложения, которые должны были быть внесены, подвергались предварительному
рассмотрению ими же. (2) Из остальных никто не возражал из страха перед
многочисленностью заговорщиков. Если же кто и осмеливался возражать, то тем или
другим подходящим способом его немедленно умерщвляли, и над виновными или
подозреваемыми в убийстве не производилось следствия и не возбуждалось
судебного преследования. Народ безмолвствовал и, лишенный
свободы речи, был в такой панике, что считал для себя барышом и то уже, если не
подвергался какому-либо насилию. (3) Число заговорщиков значительно
преувеличивалось сравнительно с действительностью, что угнетало настроение
граждан, раскрыть же заговор собственными средствами они были бессильны
вследствие обширности города и потому, что они не знали друг друга. (4) По той
же причине нельзя было поверить другому своих жалоб
или выразить чувства негодования, чтобы обсудить план мести, так как
приходилось бы делиться мыслями или с человеком неизвестным, или хотя бы
известным, но ненадежным. (5) И в самом деле, все члены демократической партии
относились друг к другу подозрительно, как будто каждый из них участвовал в
том, что творилось. В числе заговорщиков были и такие лица, от которых
никогда нельзя было ожидать, что они обратятся к олигархии. Подобные люди
больше всего и поселяли недоверие в народе и содействовали безопасности
олигархов, так как они укрепили подозрительность в среде самих демократов.
1 Т. е. лиц, не принадлежавших к числу заговорщиков.
жалованье: за участие в совете, народном собрании и суде присяжных.
67 В это-то время явились в Афины Писандр и его товарищи
и тотчас принялись за довершение дела. Прежде всего
они созвали народное собрание и внесли предложение избрать комиссию из десяти
полномочных законодателей, которые, составив свои предложения, должны были
внести их в назначенный день в народное собрание с целью ввести наилучшую
государственную организацию. (2) С наступлением срока они устроили народное
собрание в замкнутом со всех сторон Колоне, в святилище Посидона, находящемся
за городом стадиях в десяти.1 Законодательная
комиссия внесла одно только предложение: каждый афинянин может безнаказанно
предлагать что угодно; при этом назначались суровые кары
всякому, кто обвинит оратора в противозаконности предложения или обидит его
каким бы то ни было иным способом. (3) Затем стали уже вносить пышные предложения
об упразднении всех должностей в существующем строе, об отмене жалованья,2 об избрании пяти
проедров, которые должны выбрать сто человек, а каждый из ста выбирает себе
троих; предложено было также, чтобы эти четыреста человек вступили в
здание совета и управляли государством самодержавно по своему усмотрению,
созыва, когда они решат, пять тысяч человек.
1 Около 1 3/4 версты.
2 Ср.: VIII. 65.3
в замкнутом... Колоне: чтобы охранить собрание и от излишнего многолюдства и от нападения вражеского войска в Декелее.
может... предлагать, что угодно: т. е. вносить в народное собрание какие угодно законопроекты.
в противозаконности предложения: обвинения в противозаконности предложения, γραφη παρανομων, служило в Афинском государстве главною опорою демократического строя, так как посредством его могло быть остановлено всякое предложение, клонившееся к вреду народа. Сущность γραφη παρανομων сводилась к следующему: когда вносилось в народное собрание какое-либо новое предложение, всякий гражданин имел право заявить под клятвою, что оно заключает в себе что-либо противное существующим основным законам. Это обвинение в противозаконности могло быть подаваемо фесмофетам как до утверждения предложения в народном собрании, так и после его утверждения немедленно или в течение одного года. Как только было подано обвинение, дело о внесенном или принятом предложении приостанавливалось, и обвинение рассматривалось в суде присяжных. Если суд не признавал состава противозаконности в предложении, то оно шло на утверждение народного собрания или вступало в действие, если уже было утверждено; в противном случае предложение отменялось, и автор его подвергался взысканию (обыкновенно денежному штрафу). Если три предложения одного и того же лица были отменены по γραφη παρανομων, то оно подвергалось так называемой частной атимии и не имело права впредь вносить какие-либо предложения. С другой стороны, если обвинение в противозаконности признано было несправедливым, обвинитель сам подвергался штрафу в 1000 драхм, если не получил в свою пользу даже пятой части голосов судей, а если он три раза подавал обвинения, признанные судом несправедливыми, то лишался права подавать их впредь. Предложенная олигархами отмена γραφη παρανομων давала возможность вносить в народное собрание антиконституционные предложения и направлена была против самой сущности демократического строя.
проедров: собств. председателей.
в здание совета: так называемый булевтерий, находившийся к северо-западу от акрополя, между ним и агорой, около храма Аполлона Отеческого.
управляли... усмотрению... человек: таким образом, «четыреста» должны были как бы заменить собою совет пятисот, а пять тысяч – народное собрание.
68
Предложение это внес Писандр, и во всем прочем явно и с величайшим рвением содействовавший ниспровержению демократии. Однако лицом,
устроившим все дело так, что оно могло достигнуть такого успеха, и задолго
радевшим о нем, был Антифонт, афинский гражданин, никому из современников не
уступавший в нравственных качествах, человек изобретательнейшего ума,
прекраснейший оратор. Хотя он и не выступал в качестве
оратора в народном собрании и по доброй воле никогда не участвовал ни в каком
другом судебном процессе, потому что к нему как к прославленному оратору народ
относился с подозрением, однако это был единственный человек, который мог всего
больше помочь своими советами каждому, кто имел дело в суде и в народном
собрании. (2) Антифонт, после того как правление
четырехсот позже было ниспровергнуто и они подверглись преследованию со стороны
демократии, будучи обвинен в организации этого правления и присужден к смертной
казни, произнес, по-видимому, лучшую защитительную речь, какая мне известна,
по этому делу. (3) Впрочем, и Фриних также обнаружил величайшую и
исключительную энергию в деле установления олигархии, боясь Алкивиада, зная,
что тому известны сношения его на Самосе с Астиохом,1 и будучи уверен, что
никогда, разумеется, возвращение Алкивиада не может состояться при господстве
олигархии. Вступив в рискованное предприятие, Фриних оказался тут самым
надежным человеком. (4) В числе ниспровергающих демократию был на первом месте
также Ферамен, сын Гагнона, человек выдающийся по красноречию и уму. Таким
образом, понятно, почему дело, столь трудное, увенчалось успехом: орудовали им
многие даровитые личности. Действительно, у афинского народа, почти за сто лет
до того низвергнувшего тиранов, трудно было отнять свободу, тем более что он не
только никому не покорялся, но и привык к владычеству над другими в течение
более половины этого периода.
1 VIII. 50, 51
Антифонт: сын Софила, из Рамнунта, знаменитый афинский оратор, род. ок. 480 г., сочинял судебные речи (сохранились 15, все по делам об убийствах).
не участвовал... процессе: Антифонт был так называемым логографом, т. е. сочинял речи для произнесения в суде другими, сам же ни адвокатом, ни прокурором в суде не выступал.
будучи обвинен... правления: формально Антифонту было предъявлено обвинение в государственной измене.
присужден к смертной казни: а также к конфискации имущества и разрушению дома Антифонта.
защитительную речь: она называлась «О государственном перевороте»; от нее сохранился небольшой отрывок на папирусе.
Ферамен... уму: ученик софиста Продика, Ферамен играл видную роль в Афинах в последнее десятилетие V века: в 411/410 г. был стратегом, и действовал на Паросе, в Македонии и во Фракии, в 408 г. одержал вместе с Фрасибулом победу над пелопоннесцами при Кизике, вернулся в 408 г. с Алкивиадом в Афины, в звании триерарха сражался в 406 г. при Аргинусских островах и участвовал в процессе полководцев после этой битвы, в 404 г. был в числе послов по вопросу о заключении мира в Спарте, принадлежал к числу «тридцати» и зимою 404 г. был приговорен к смертной казни, как предводитель умеренных из их числа. Ферамен, считавшийся учеником Исократа, славился также как ритор.
за сто лет: в 510 г.
в течение... периода после 479 г.
69 Утвердив эти предложения1 без возражений с
чьей-либо стороны, народное собрание было одновременно с этим распущено, а
вслед за тем введены были в здание совета «четыреста» при следующих
обстоятельствах. Все афиняне постоянно были из-за неприятеля, находившегося в
Декелее, на вооруженных постах, одни у укреплений, другие в строю. (2) Итак, в
тот день отпущены были, по обыкновению, к своим постам воины, не принимавшие участия в заговоре;
участникам же его отдан был приказ выжидать спокойно, но не на самих постах, а
вдали от них, с тем чтобы в случае какого-либо
сопротивления предприятию взяться за оружие и не допускать этого. (3) Ради этой
цели прибыли в собственном вооружении триста андриян, тениян, каристян и
эгинских клерухов, которых отправили на Эгину афиняне;2 вышеуказанное поручение
дано было и им. (4) Распределив таким образом воинов,
«четыреста», каждый со скрытым кинжалом, и вместе с ними сто двадцать юношей,
которые должны были служить им на случай рукопашной схватки, предстали пред
находившимися в здании совета выбранными по жребию членами совета и приказали
им выйти, получив жалованье. Все жалованье за остальное время принесли с собою
сами заговорщики и вручали его при выходе членов совета.
1 VIII. 67.3
2 II. 27.1
отпущены...воины... в заговоре: на посты, находившиеся на стенах, или в других местах города.
вдали от них: вероятно, поблизости от здания совета.
андрияне... афиняне: ср.: VII. 57.2-3
в собственном вооружении: т. е. они вооружены были не в Афинах.
юношей:: по предположению Классена, афинская «золотая молодежь», члены олигархических гетерий.
по жребию: ср.: 66.1
за остальное время переворот произошел 16 июня 411 г.; гражданский год начинался в Афинах в середине июля; за этот месяц, оставшийся до срока службы, члены совета получили свое жалованье, считая по 5 оболов в день.
70 Когда таким образом совет без всяких возражений
удалился, а остальные граждане, нисколько не возмущаясь, держались спокойно,
«четыреста» вступили в здание совета, по жребию выбрали из своей среды пританов
и при вступлении в должность совершили молитвы, жертвоприношение, одним словом,
исполнили все, что касается богов, а потом отменили многие демократические
установления. (2) Они не возвратили изгнанников из-за Алкивиада и вообще
управляли государством с самовластным произволом. «Четыреста» умертвили всего
несколько человек, которых легко было устранить с дороги, других бросили в
тюрьмы, иных выселили. Они отправили также глашатая к царю лакедемонян Агиду,
находившемуся в Декелее, с заявлением, что желают заключить мир и что, по всей
вероятности, он скорее вступит в соглашение с ними, чем с несуществующей уже и
не внушавшей доверия демократией.
пританов: см.: к IV. 111.1
не возвратили изгнанников: т. е. не даровали политической амнистии, что обыкновенно являлось первым мероприятием после революции; Алкивиада «четыреста» боялись вернуть, а потому и амнистия не прошла.
71 Но Агид полагал, что народ не может так быстро
отказаться от давнишней свободы и что при виде многочисленного неприятельского
войска афиняне не останутся в покое; он не очень-то верил, что дело обойдется
без волнений даже при настоящих обстоятельствах. Поэтому посланным от
«четырехсот» Агид не дал никаких мирных обещаний, напротив,
послал в Пелопоннес за большим добавочным войском. Немного спустя с гарнизоном,
бывшим в Декелее, и с прибывшим из Пелопоннеса войском Агид спустился к самым
стенам афинским в надежде, что или вследствие внутренних волнений афиняне
покорятся лакедемонянам на любых условиях, или что ему
удастся с первого же набега овладеть длинными стенами,1 так как они останутся
без охраны, когда, по всей вероятности, произойдет смятение и вне и внутри
города. (2) Когда Агид приблизился к стенам, афиняне не произвели никаких перемен
в своем внутреннем управлении, выслали против Агида конницу и, так как
пелопоннесцы подошли близко, истребили часть их гоплитов, легковооруженных и
стрелков, причем захватили отчасти и вооружение, и несколько убитых. Узнав об
этом, Агид увел войско обратно. (3) Сам он со своим гарнизоном оставался на
месте, в Декелее, а новоприбывших пелопоннесцев, остававшихся в Аттике
несколько дней, отправил обратно домой. После этого «четыреста» все-таки стали
засылать послов к Агиду; так как теперь афинское посольство было принято им
лучше, то, по его совету, они отправили послов также в Лакедемон для
переговоров, желая заключить мир.
72 Послали «четыреста» также десять человек на Самос
с целью успокоить войско и объяснить, что олигархия установлена не во вред
государству и гражданам, но ради общего блага, что участие в государственных
делах принадлежит пяти тысячам граждан, а не «четыремстам» только. Между тем
афиняне, говорили они, вследствие военных походов и занятий1 в чужих странах, никогда еще не решались на
такое важное дело, чтобы собираться2 в числе пяти тысяч
человек. (2) Послам «четыреста» поручили сказать и другое, что требовалось
положением, и отправили их тотчас по установлении олигархии, испугавшись, что
морская чернь сама не пожелает оставаться при олигархическом порядке управления
и что, если придет беда оттуда,3 эта чернь ниспровергнет
их власть, как и случилось на самом деле.
1 Торговыми и вообще своими частными делами.
2 В народное собрание.
3 Из Самоса.
никогда... человек: по основным законам афинской демократии право участвовать в народном собрании принадлежало каждому полноправному гражданину, но на самом деле, конечно, далеко не все граждане участвовали в заседаниях, так что даже для самых важных постановлений требовалось только 6000 голосов. «Четыреста» хотели указать, что установление олигархии de facto не нанесло ущерба демократии; они не указывали только на то, что в число 5000 входили лишь наиболее состоятельные (ср.: 65.3) и что тем самым масса граждан не имела возможности попасть в число этих 5000.
73 А на Самосе, действительно, начиналось уже
движение в пользу олигархии,1 и как раз в то самое
время, когда организовывалось правление «четырехсот».2 (2) Те из самиян,
которые составляли демократическую партию и раньше восстали было против
аристократов,3 потом изменили свой образ действия и, по
возвращении Писандра, поддались внушениям его4 и афинских заговорщиков,
находившихся на Самосе. Приблизительно триста заговорщиков намеревались напасть
на прочих самиян, оставшихся верными демократии. (3) Они казнили афинянина
Гипербола, человека гнусного, изгнанного остракизмом
не из страха перед его могуществом и влиянием, но за порочность и за то, что он
позорил государство. Сделали они это по соглашению с Хармином, одним из
стратегов, и с несколькими находившимися у них афинянами, чтобы дать им залог
верности; принимали они участие и в других подобных же делах
заговорщиков, а затем приготовились к нападению на демократическую партию. (4)
Но члены последней узнали об этом и открыли замыслы врагов стратегам Леонту и
Диомедонту, которые, пользуясь уважением среди демократов, против воли
переносили олигархию, а также Фрасибулу, Фрасиллу – один был триерархом, другой
гоплитом – и прочим афинянам, которые, казалось, всегда с величайшею враждою
относились к заговорщикам. Самияне просили этих афинян не
допустить их гибели и отпадения от афинян Самоса, который один содействовал
сохранению афинского владычества до этого времени. (5) Выслушав их, афиняне
обращались к каждому воину поодиночке с просьбою не допускать переворота;
больше всего просили они паралов – все это свободнорожденные афиняне, всегда
враждебно относившиеся к олигархии, еще до установления ее. Леонт и Диомедонт, когда отправлялись куда-нибудь, оставляли им для
охраны несколько кораблей. (6) Таким образом, при нападении трехсот
заговорщиков победа осталась за самосскими демократами благодаря помощи всех
этих воинов, преимущественно паралов; тридцать человек, наиболее виновных из
трехсот, победители казнили, трех осудили на изгнание, прочим даровали прощение
и впоследствии вместе с ними управляли государством на демократических основах.
1 VIII. 63.3-4 2 VIII. 69.4 3 VIII. 21 4 VIII. 63.3
Гипербола: человек низкого происхождения, торговец ламп, отъявленный враг аристократов, был изгнан остракизмом, вероятно, в 417 г. По словам Плутарха (Алкивиад, 13), изгнание Гипербола вызвано было взаимным соглашением вождей трех партий, Никия, Феака и Алкивиада, которые, желая избежать угрожавшего им изгнания, согласились прибегнуть к остракизму Гипербола.
не из страха пред его могуществом: что было обычным мотивом при остракизме.
триерархом: см.: к VI. 31.3
паралов: т. е. находившихся на триере «Парале» (см.: к III. ЗЗ.3).
свободнорожденные афиняне: тогда как гребцы на обыкновенных триерах были большею частью из фетов и метеков, а иногда и рабов.
для охраны: демократической партии.
74
Самияне и воины отправили поспешно в Афины для сообщения о случившемся корабль
«Парал» с гражданином афинским Хереем, сыном Архестрата, деятельным участником
переворота; они не знали еще о водворении господства
«четырехсот». (2) Но тотчас по прибытии паралов «четыреста» заковали в цепи двух
или трех из них, остальных свели с корабля и переместили на другой, служивший
для перевозки сухопутных воинов, и назначили его нести сторожевую службу в
евбейских водах.1
(3) Увидев, в каком положении дело, Херей каким-то способом немедленно скрылся
и прибыл обратно на Самос. Здесь он передал войску,
что творится в Афинах, причем все происходящее изображал в более мрачном виде:
будто держащие в своих руках управление государством всех подвергают телесным
наказаниям и ни в чем не дозволяется противоречить им, насилуют жен и детей
граждан и помышляют захватить и бросить в тюрьмы родственников всех самосских
воинов, не принадлежащих к их партии, с тем, чтобы лишить жизни
заключенных, если эти воины откажутся покориться им. Прибавил Херей много и
других небылиц.
75 Выслушав это, воины сначала решили было напасть
на главных виновников установления олигархии и на их пособников, но потом
упокоились, будучи сдержаны людьми «средними», которые объяснили им, что ввиду
близстоящих, готовых к битве, врагов это повело бы к гибели всего дела. (2)
Вслед за тем сын Лика Фрасибул и Фрасилл, стоявшие во главе переворота и желавшие
произвести на Самосе радикальную перемену в демократическом
духе, взяли торжественнейшую клятву со всех воинов, особенно с тех, которые
сочувствовали олигархии,1
в том, что они останутся верными демократическому правлению и пребудут в
согласии, что будут энергично вести до конца войну против пелопоннесцев, что
будут врагами «четырехсот» и откажутся от всяких сношений с ними. (3) Ту же
клятву дали все самияне зрелого возраста, а афинские воины признали
общими с самиянами все дела и последствия опасностей, полагая, что ни они, ни
самияне не имеют надежного прибежища и что им предстоит неизбежная гибель в
случае победы «четырехсот», или стоящего у Милета неприятеля.2
1 VIII. 47.2, 63.3
2 VIII. 60.3, 61.2
людьми средними: занимавшими между обеими партиями среднее положение.
76 Так в это время вступили в соперничество между
собою две партии: одна желала силою удержать демократию в государстве, другая –
заставить войско подчиниться олигархическому строю. (2) Воины немедленно
созвали народное собрание, на котором отрешили от должности прежних стратегов и
некоторых подозрительных триерархов и на место их выбрали новых, в числе
которых были и Фрасибул и Фрасилл. (3) Кроме того, воины, поднимаясь на
ораторскую трибуну, ободряли друг друга, указывая
между прочим, что отпадение Афин не должно повергать их в уныние, так как
отложилось меньшинство, они же составляют большинство, во всех отношениях
обладающее большими силами. (4) Так, воины имеют в своих руках весь флот, а
потому могут принудить подвластные государства давать им деньги точно так же,
как если бы они действовали из Афин: ведь в распоряжении их Самос,
могущественное государство, которое во время войны едва не отняло у афинян
владычество на море,1 и потому, опираясь на Самос, воины по-прежнему
будут в силах отражать врагов. Кроме того, располагая флотом,
они имеют большую возможность, нежели афинские горожане, доставать себе
продовольствие. (5) Уже и раньше, благодаря своевременному занятию стоянки у
Самоса, они держали в своей власти проход в Пирей, и теперь, если афиняне не
пожелают вручить им снова управление государством, они окажутся в таком
положении, что легче им будет блокировать афинян, чем афинянам блокировать их.
(6) То, в чем государство могло быть полезно им для
успешного ведения войны с неприятелем, незначительно и не заслуживает внимания,
и войско ничего тут не потеряло: государство не имело уже денег для отправки
войску, напротив, сами воины должны были добывать их для себя; государство не
могло принять относительно их полезного решения, в чем собственно и состоит
преимущество государства перед военным лагерем. Наоборот, в этом
отношении государство погрешило, поправ отеческие законы, тогда как войско
соблюдает их и постарается принудить к тому же и противников. Таким образом,
воины нисколько не хуже горожан могут подать и тот или иной полезный совет. (7)
Алкивиад, если они дадут ему безнаказанно возвратиться на родину, охотно
устроит им союз с царем. А важнее всего то, что, если все расчеты их будут ? ошибочны, у войска с таким флотом есть много путей к
отступлению, где оно найдет себе и государства и землю.
1 Ср.: I. 115-117
77 Ободрив друг друга подобными речами в народном
собрании, воины тем не менее готовились к военным действиям. Что касается
десяти послов, отправленных «четырьмястами» на Самос,1 то они узнали о
положении дел на Самосе еще тогда, когда были у Делоса, и там остановились.2
1 VIII. 72.1
2 Продолжение рассказа: VIII. 86.1
78 Около этого времени и пелопоннесские воины,
служившие во флоте перед Милетом,1 стали громко жаловаться
друг другу на то, что Астиох и Тиссаферн губят дело: Астиох потому что и раньше2 не желал дать морской битвы, пока силы их были
больше, а афинский флот малочислен, да и теперь, когда в афинском флоте, как
говорят, идут волнения и корабли их не собраны еще в одном месте;3 что вместо этого они
ожидают финикийских кораблей от Тиссаферна,4 – впрочем, все это
громкие слова, а не дело, – и тем подвергают себя опасности окончательной
гибели. Тиссаферна пелопоннесцы укоряли за то, что тот не доставляет этих
кораблей и, выдавая содержание непостоянно и не полностью, ослабляет их флот.
Поэтому, говорили пелопоннесцы, медлить нельзя и необходимо дать решительную
морскую битву. Больше всего настаивали на этом сиракусяне.5
1 Ср.: VIII. 28.4 2 VIII. 63.2 3 Ср.: 38.5, 62.3 4 Ср.: VIII. 46.5, 59 5 Именно Гермократ.
79 Прослышав о недовольстве, союзники и Астиох
постановили на состоявшемся собрании дать решительную морскую битву, особенно
после того, как стали приходить известия о волнениях на Самосе. Со всеми кораблями, в числе ста двенадцати, снялись они с якоря,
милетянам приказали идти вдоль берега сухим путем по направлению к Микале, а
сами шли на Микалу морем. (2) Афиняне, стоявшие с восемьюдесятью двумя
кораблями, бывшими из Самоса, в Микальской области у Главки - здесь, в
направлении к Микале, Самос отстоит недалеко от материка – заметили наступление
пелопоннесских кораблей и, признав силы свои недостаточными для
решительной битвы со столь многочисленным флотом, отступили к Самосу. (3) Так
как еще раньше афиняне узнали, что пелопоннесцы из Милета собираются дать битву
на море, то они поджидали прибытия к ним на помощь Стромбихида из Геллеспонта с
теми кораблями, которые явились к Абиду от Хиоса;1 с этим приказанием
послан был заранее вестник к Стромбихиду. (4) При таких-то обстоятельствах
афиняне отступили к Самосу, а пелопоннесцы пристали к Микале и расположились
там лагерем, равно как и сухопутное войско милетян и соседних жителей. (5)
Когда на следующий день пелопоннесцы намеревались напасть на Самос, к ним
пришло известие о прибытии Стромбихида с флотом из Геллеспонта; тогда они немедленно
отступили снова по направлению к Милету. (6) Между тем афиняне, получив
подкрепление к флоту, сами со ста восемью кораблями пошли на Милет, желая дать
решительную битву на море; однако они отступили обратно к Самосу, так как никто
не выходил против них в море.
1 VIII. 62.3
к Микале: см.: к I. 81.2
у Главки:: вероятно, гавань на берегу.
80 В ту же летнюю кампанию, вскоре после того, как
пелопоннесцы не сочли себя достаточно сильными выйти против соединенного флота
афинян и находились в затруднении, откуда им достать денег для такого
количества кораблей, особенно ввиду того, что Тиссаферн плохо производил
уплату, они отрядили, согласно первоначальному приказанию из Пелопоннеса, к
Фарнабазу Клеарха, сына Рамфия, с сорока кораблями. (2) Дело в том, что
Фарнабаз приглашал к себе пелопоннесцев и был готов выдавать им содержание;
вместе с тем и Византии сообщал через вестников о намерении перейти на их
сторону. (3) Чтобы не быть замеченными во время плавания афинянами, эти сорок
кораблей пелопоннесцев вышли в открытое море, но были застигнуты бурею, и
большинство их, под командою Клеарха, пристали к Делосу, а потом возвратились
снова к Милету (Клеарх возвратился сухим путем позже к
Геллеспонту и там принял командование флотом). Другие десять кораблей, под
начальством мегарянина Геликса, спаслись в Геллеспонт и подняли восстание в
Византии. (4) Получив об этом известие, самосские афиняне отправили на
Геллеспонт подкрепление из нескольких кораблей и гарнизон. Перед Византием
произошла незначительная битва восьми кораблей против восьми.1
1 Продолжение рассказа: VIII. 102
мегарянина Геликса... в Византии: Византии был мегарскою колониею, и потому мегарянину Геликсу должно было быть особенно почетно освободить Византии от афинского владычества.
81
Стоявшие во главе на Самосе,1 главным образом
Фрасибул, после совершенного им переворота неизменно остававшийся при том
мнении, что необходимо возвратить Алкивиада,2 наконец, склонили к тому
же в народном собрании и большинство войска. Когда состоялось
народное постановление о помиловании и возвращении Алкивиада, Фрасибул прибыл
морем к Тиссаферну и доставил Алкивиада на Самос, полагая, что единственное
спасение их заключается в привлечении Тиссаферна от пелопоннесцев на их
сторону. (2) В состоявшемся народном собрании Алкивиад жаловался и оплакивал
личное несчастие, именно свое изгнание, много говорил об общественных делах,
рисовал пред собранием большие надежды относительно будущего и чрезмерно
преувеличивал свое влияние на Тиссаферна. Делалось это для
того, чтобы афинские олигархи боялись его и тем скорее были распущены тайные
сообщества,3
чтобы с большим почтением относились к нему находившиеся на Самосе афиняне и
сами чувствовали себя смелее, чтобы, наконец, поставить врагов в возможно более
неприязненные отношения к Тиссаферну и разочаровать их в их надеждах. (3) С
величайшим хвастовством Алкивиад говорил об обещаниях, данных ему
Тиссаферном, что афиняне, если только заслужат его доверие, не будут иметь
нужды в продовольствии, пока у него останется хоть
что-нибудь свое, что, если нужно будет, он готов обратить в деньги собственную
свою кровать, что финикийские корабли, находящиеся уже у Аспенда, он доставит
афинянам, а не пелопоннесцам. Положиться же на афинян Тиссаферн может только в
том случае, если он, Алкивиад, возвратится на родину невредимым
и даст ему ручательство за афинян.
1 VIII. 76.2 2 VIII. 76.7 3 Ср.: VIII. 54.4
у Аспенда: теп. Балкис, город в Малой Азии, в Памфилии на Евримедонте.
82 Слушая это и многое другое, воины тотчас избрали
Алкивиада стратегом в дополнение к прежним и возложили на него все дела.
Мелькнувшей в этот момент надежды на спасение и на отомщение «четыремстам»
каждый из них не променял бы ни за что. После всего того, что они слышали,
воины готовы были относиться с презрением к близ стоящему врагу и идти на
Пирей. (2) Однако Алкивиад, несмотря на усиленные настояния их, восстал со всею решимостью против похода на Пирей, когда оставались
в тылу ближайшие враги. После того как он выбран в стратеги, говорил Алкивиад,
первая задача его идти к Тиссаферну и устроить военные дела. (3) Немедленно
после этого собрания Алкивиад действительно отправился в путь для того,
конечно, чтобы показать, что он во всем действует сообща с Тиссаферном; в то же
время он желал поднять себя в глазах Тиссаферна и дать почувствовать, что с
того времени, как он избран в стратеги, он может и помогать и вредить ему.
Выходило, таким образом, что афинян Алкивиад стращал
Тиссаферном, а Тиссаферна афинянами.
83 Между тем находившиеся в Милете пелопоннесцы,
получая известия о возвращении Алкивиада и раньше того уже не доверяя
Тиссаферну, теперь, конечно, стали относиться к нему гораздо более
неприязненно. (2) В самом деле, во время наступления афинян на Милет, когда они
не решились выйти навстречу врагу и дать битву,1 Тиссаферн был еще скупее
в выдаче жалованья; это привело к тому, что вражда к нему
пелопоннесцев, существовавшая еще до того, только усилилась вследствие
поведения его относительно Алкивиада. (3)Тогда воины, а равно и некоторые
прочие знатные лица – не только из числа военных – стали собираться на
совещания, как и раньше,2
и при этом высказывали соображения, что они никогда еще не получали жалованья
полностью, да и то, что получали, было незначительно и выдавалось с
перерывами; что если решительной морской битвы не будет, или если не обратятся
туда, откуда можно будет получить продовольствие,3 то команда станет
покидать корабли. Виноват же во всем, говорили они, Астиох, который из личной
корысти заискивает расположение Тиссаферна.
1 VIII. 79.5
2 VIII. 78.1
3 Имеется в виду Фарнабаз.
84 В то время как пелопоннесцы предавались такого
рода размышлениям, против Астиоха вспыхнул мятеж при следующих обстоятельствах.
(2) Так как сиракусские и фурийские моряки были большею частью люди
свободнорожденные, то тем с большей дерзостью и настойчивостью они стали
требовать от Астиоха жалованье. Астиох отвечал довольно надменно, пригрозил
наказанием и даже поднял палку на Дориея,1 выступившего в защиту
своих моряков. (3) При виде этого толпа воинов, как и подобает морякам,
кинулась с криками на Астиоха и хотела его бить. Но он, предусмотрев опасность,
бежал к какому-то жертвеннику; побит он не был, и толпа разошлась. (4) Между
тем милетяне тайком напали на замок Тиссаферна, сооруженный им в Милете, и
овладели им, а помещавшийся в нем гарнизон прогнали. Поступок этот встретил
одобрение среди прочих союзников, главным образом со стороны сиракусян. (5)
Однако Лихас2 не одобрял его, говоря,
что милетяне и прочие обитатели царской земли должны покоряться умеренным
требованиям Тиссаферна и быть к услугам его до тех пор, пока они не кончат
благополучно войны. За это, как и за другие подобные поступки, милетяне
негодовали на Лихаса и потом, когда он умер от болезни, не разрешили похоронить
его на том месте, где этого хотели присутствующие лакедемоняне.
1 VIII. 35.1
2 VIII. 52
на замок Тиссаферна: вероятно, после заключения договора между пелопоннесцами и Тиссаферном (58.2), последний построил себе в Милете, вошедшем после отпадения от Афин в число царских владений, замок и поместил в нем гарнизон.
85 Когда вследствие раздора с Тиссаферном и Астиохом
дела милетян приняли такой оборот, из Лакедемона явился преемник Астиоха по
званию наварха, Миндар, и принял от него должность. Астиох отплыл домой. (2)
Вместе с ним Тиссаферн отправил в качестве посла одного из своих приближенных,
карийца, говорившего на двух языках, по имени Гавлита. Он должен был принести
жалобу на милетян за захват замка и вместе с тем оправдать самого Тиссаферна.
Тиссаферн знал, что милетяне также находятся на пути в Лакедемон, главным
образом для того, чтобы жаловаться на него, и что с ними вместе был и
Гермократ. Последний должен был объяснить, что отношениями своими к Алкивиаду и
двуличным поведением Тиссаферн губит дело пелопоннесцев. (3) Гермократ издавна
уже питал вражду к Тиссаферну из-за выдачи жалованья. Когда
же под конец он был изгнан из Сиракус и для командования сиракусским флотом
явились в Милет Другие стратеги, Потамид, Мискон и Демарх, тогда Тиссаферн, уже
после изгнания Гермократа, стал его преследовать еще настойчивее и обвинял его,
между прочим, в том, что когда-то он требовал от него денег, и, не получив их,
стал с тех пор врагом его. (4) Итак, Астиох, милетяне и Гермократ
отправились в Лакедемон, Алкивиад же тем временем возвратился уже от Тиссаферна
на Самос.1
1 VIII. 82.3
говорившего на двух языках: по-гречески и по-карийски, и могущего потому служить переводчиком.
когда... изгнан: Гермократ принадлежал к аристократической партии в Сиракусах; в описываемое время вследствие народного возмущения вожди аристократии были изгнаны.
86 В бытность его на Самосе туда прибыли из Делоса
посланные «четырьмястами» лица, которые отправлены были с целью успокоить
самосских афинян и выяснить им положение дела.1 (2) На состоявшемся
народном собрании они пробовали было говорить, но воины сначала отказывались их
слушать и громко требовали смерти губителям демократии. (3) Затем они с трудом
успокоились и выслушали посланных. Те объявили, что переворот совершен не на
гибель, а на спасение государства, и не для того, чтобы предать государство
неприятелю, что теперешние правители могли бы уже сделать во время
неприятельского вторжения;2 они объяснили далее, что все граждане по
очереди будут участвовать в правлении пяти тысяч, что родственники воинов не
подвергаются насилиям, как о том сообщал им Херей,3 что, напротив, они не
терпят никакой обиды и каждый остается на месте,
обладая своим имуществом. (4) Они говорили еще и многое другое, но воины ничего
не хотели слушать и негодовали; разные лица делали разные предложения, главным
же образом предлагалось идти на Пирей. Кажется, что на этот раз Алкивиад
впервые оказал значительную услугу государству. Когда
самосские афиняне решились идти против родины, причем неприятель, несомненно,
немедленно овладел бы Ионией и Геллеспонтом, их удержал именно Алкивиад. (5)
При тогдашних обстоятельствах никто другой не в силах был бы сдержать толпу,
Алкивиад же остановил поход, и когда отдельные лица обрушивались с яростью на
послов, он упреками своими сдерживал их. (6) Отпускал послов сам Алкивиад с
ответом, что он не мешает управлять пяти тысячам, но требует, чтобы они
удалили «четырехсот» и восстановили совет пятисот на прежних основаниях. Если
же сделаны какие-либо сбережения с тою целью, чтобы военнослужащие исправнее
получали продовольствие,4 это он вполне одобряет. (7) Вообще
Алкивиад советовал держаться твердо и ни в чем не
уступать неприятелю, потому что, говорил он, если государство уцелеет, можно
питать большую надежду на примирение его с войском; но коль скоро погибнет то или другое войско, самосское или афинское,
никого уже больше не останется, с кем можно было бы мириться. (8) Явились также
послы от аргивян с изъявлением готовности помочь афинскому народу на Самосе.
Алкивиад выразил им одобрение, просил аргивян явиться на помощь, когда позовут
их, и с тем отпустил. (9) Аргивяне прибыли в сопровождении паралов, которые,
как сказано выше,5 посажены были на транспортное судно и получили
от «четырехсот» назначение в евбейские воды, а потом должны были направиться в
Лакедемон с отправленными от «четырехсот» афинскими послами, Лесподием, Аристофонтом
и Мелесием.6 На пути у Аргоса паралы
послов арестовали и выдали их аргивянам как главных виновников низвержения
демократии, сами же не явились больше в Афины, а посадили на свою же триеру
посольство из Аргоса и прибыли с ним на Самос.
1 VIII. 72.1 2 VIII. 71.1-2 3 VIII. 74.3 4 VIII. 67.3 5 VIII. 74.2 6 VIII. 71.3
87 В эту же летнюю кампанию, в то время когда
пелопоннесцы вообще, а главным образом по поводу возвращения Алкивиада, стали
очень враждебно относиться к Тиссаферну, как явно уж сочувствующему афинянам,
последний, желая, для виду, конечно, оправдать себя перед ними в возводимых на
него обвинениях, собирался отправиться к финикийским кораблям в Аспенд и
предлагал Лихасу сопровождать его. При этом Тиссаферн уверял, что отдаст приказ
подчиненному ему правителю, Тамосу, выдавать войску продовольствие за все время
его отсутствия. (2) Нелегко узнать наверное, с какою
целью Тиссаферн хотя и пошел в Аспенд, но не привел оттуда кораблей: говорят об
этом различно. (3) И в самом деле, несомненно, финикийские корабли в числе ста
сорока семи дошли до Аспенда,1 но почему они не пришли
к пелопоннесцам, на этот счет делается много различных предположений. Так, одни
полагают, что отсутствием своим Тиссаферн желал, согласно задуманному плану,
ослабить пелопоннесцев2 (по крайней мере, Тамос,
которому дан был упомянутый выше приказ, выдавал продовольствие войску не
только ничуть не лучше, но даже хуже Тиссаферна); по догадкам других, Тиссаферн
имел в виду довести финикиян до Аспенда и потом, за то, чтобы отпустить их,
хотел выжать с них побольше денег (по крайней мере, он
вовсе не думал употреблять финикийские корабли в дело); по мнению третьих,
Тиссаферн отправился в Аспенд вследствие жалоб на него, проникавших в
Лакедемон,3 для того, чтобы не говорили, что он поступает коварно, но
что он несомненно пошел за кораблями, которые действительно
были снаряжены. (4) Мне кажется, вероятнее всего, Тиссаферн не привел флота с
тою целью, чтобы обессилить эллинов и привести их к бездействию: он причинял
вред эллинским делам за все время, пока шел в Аспенд и медлил; тем же, что
Тиссаферн не примыкал ни к одной из воюющих сторон и не давал одной перевеса
над другою, он уравновешивал силы и тех и других. Действительно, стоило только
Тиссаферну захотеть, и он привел бы войну к концу, в том, разумеется, случае,
если бы он действовал недвусмысленно. В самом деле, доставкою финикийского
флота лакедемонянам Тиссаферн, по всей вероятности, даровал бы им победу,
потому что тогда лакедемоняне стояли4 против неприятеля5 с флотом скорее
равносильным, а не более слабым. (5) Впрочем, поведение Тиссаферна яснее всего
изобличалось тем предлогом, который он выставлял по поводу недоставки кораблей:
он уверял, будто кораблей собрано меньше, чем сколько приказывал царь;
разумеется, в таком случае Тиссаферн снискал бы со стороны царя большую
благодарность, достигнув той же цели с меньшими средствами и не истратив много
царских денег. (6) Каково бы, однако, ни было намерение Тиссаферна, он прибыл в
Аспенд и нашел там финикиян. Со своей стороны пелопоннесцы, согласно его
требованию, послали за этими кораблями лакедемонянина Филиппа с двумя триерами.
1 VIII. 81.3, 84.5 2 VIII. 46 3 VIII. 85.2
4 В Милете.
5 Афинян на Самосе.
88 Когда Алкивиад узнал, что Тиссаферн пошел по
направлению к Аспенду, он взял тринадцать кораблей и сам отправился туда же,
обещав оказать самосским афинянам великую и верную услугу: или что он сам
доставит финикийский флот афинянам, или, по крайней мере, воспрепятствует
доставке его пелопоннесцам. Алкивиад, по-видимому, задолго еще узнал планы
Тиссаферна, именно что тот вовсе и не собирается приводить флота. Кроме того,
для того, чтобы приобрести себе и афинянам дружбу Тиссаферна, Алкивиад желал
поставить его в возможно более враждебные отношения к пелопоннесцам и тем самым
больше побудить его к дружбе с афинянами. Итак, снявшись с якоря, Алкивиад
вышел в море и направился прямо к Фаселиде и Кавну.
89
Отправленное на Самос посольство «четырехсот», по возвращении его в Афины,
передало то, что оно слышало от Алкивиада, именно требование его держаться
твердо и ни в чем не уступать неприятелю, его большие надежды на примирение
афинян с войском на Самосе и на торжество над пелопоннесцами.1 Этим сообщением послы
значительно ободрили большинство лиц, сочувствующих олигархическому режиму,
которые и раньше уже были удручены создавшимся положением и с удовольствием
как-нибудь вышли бы из него под условием собственной безопасности. (2) С этого
времени они стали собираться на сходки и там осуждали существующее положение.
Руководителями их были виднейшие из лиц, входивших в состав олигархического
правительства и занимавших должности, как-то: Ферамен, сын Гагнона,
Аристократ, сын Скелия, и другие. Все они стояли во главе управления, но, по их
словам, опасались самосского войска и Алкивиада, а также отправленного в
Лакедемон посольства, как бы оно, вопреки желанию большинства граждан, не
учинило какого-либо зла государству; далее они говорили, что вовсе не желают
отказываться от того, чтобы правление стало еще более олигархическим, но что
нужно на деле, а не на словах только, назначить пять тысяч и установить
государственный строй более равномерный. (3) Впрочем, во всем этом рисовалась
такая форма государственного строя, которая существовала лишь на словах; на
самом же деле большинство этих людей, руководясь личным честолюбием, питало в
себе такие стремления, при которых чаще всего гибнет олигархия, вышедшая из
демократии: с первого же дня все эти люди желают не равенства с прочими,
напротив, каждый хочет сам быть первым. При демократическом
же строе люди легче мирятся с исходом выборов, так как никто не испытывает
умаления от себе равных. (4) Несомненно, олигархов подстрекало и то, что
положение Алкивиада на Самосе было прочно, в дальнейшем же существовании
олигархии они не были уверены, а потому каждый из них боролся за то, чтобы
самому стать первым «предстателем народа».
1 VIII. 86.7
предстателем народа:: техническое обозначение лица, стоящего во главе афинской демократии, охраняющего ее интересы и руководящего демосом в его действиях.
90 С другой стороны, в числе «четырехсот» были люди,
крайне враждебно относившиеся к подобной форме государственного строя. Они тоже
занимали выдающееся положение, как например Фриних, который во время своей
стратегии на Самосе1 поссорился с Алкивиадом,
Аристарх, один из решительнейших и давнишних врагов демократии,2 Писандр, Антифонт и
другие знатнейшие граждане. Немедленно по достижении власти и после перехода
самосских афинян на сторону демократии они отрядили посольство из своей среды в
Лакедемон и усиленно хлопотали о заключении мира; в то же время они занялись
сооружением укрепления в так называемой Эетионее. Теперь, когда возвратились и послы их из Самоса, они действовали
еще с большею энергией при виде той перемены, какая произошла в среде
большинства их же единомышленников, на которых они полагались раньше. (2)
Напуганные положением дел в Афинах и на Самосе, они поспешно отправили в
Лакедемон Фриниха и Антифонта с десятью другими лицами, поручив им заключить
мир с лакедемонянами на каких бы то ни было условиях,
лишь бы они были терпимы. (3) Еще усерднее продолжали они возводить укрепление
в Эетионее. Цель этого укрепления, как утверждали Ферамен и его
единомышленники, состояла не в том, чтобы не пропустить самосского войска в
Пирей в случае, если бы оно пошло на него штурмом, но, скорее, в том, чтобы
иметь возможность, когда они пожелают, встретить неприятеля на море и на суше.
Эетионея – плотина Пирея; вблизи нее находится и проход в
гавань. (4) Новое укрепление настолько сближалось с прежним, находившимся со
стороны материка, что незначительный гарнизон, помещенный на нем, мог
господствовать над проходом в гавань и выходом из нее: у одной из двух башен,
замыкавших устье гавани, кончалась старая стена, шедшая со стороны суши, и тут
же сооружалось новое внутреннее укрепление до моря. (5) Олигархи
отгородили стеною также портик, обширнейший и непосредственно прилегавший к
новому укреплению в Пирее, и заведовали им сами. Они заставляли всех
складывать в этом портике имевшийся в наличности и вновь подвозимый хлеб и оттуда
брать его для продажи.
1 VIII. 48 сл.
2 VIII. 92.6, 98
в... Эетионее: скалистая коса, тянущаяся от северной части Пирея до устья большой гавани, с левой стороны, при входе в Пирей с моря.
у одной из двух башен: на обоих выступах входа в пирейскую гавань стояли сторожевые башни. У одной из них оканчивалась древняя пирейская стена. Новое укрепление начиналось тут же, тянулось вдоль дороги и составляло другую сторону треугольника; третью сторону образовала поперечная стена, заграждавшая портик.
портик: он был построен еще Периклом и предназначался для хранения привозимого в Аттику хлеба.
91
Толки об этих планах Ферамен распространял уже давно, а когда из Лакедемона
вернулись послы, не устроив никакого соглашения лакедемонян с афинянами,
приемлемого для всех их, тогда он стал уверять, что укрепление это будет
угрожать гибелью государству. (2) Случалось так, что в это время вышедшие из
Пелопоннеса, по требованию евбеян, сорок два корабля, в числе которых были
италийские из Таранта и Локров и несколько сицилийских, стали на якоре подле Ласа
в Лаконике и готовились идти к Евбее; командовал ими спартиат Гегесандрид, сын
Гегесандра. Ферамен утверждал, что корабли эти идут не
столько на защиту Евбеи, сколько на помощь тем, которые укрепляют Эетионею, и
что не успеют и опомниться, как государство погибнет, если теперь же не будут
приняты те или иные меры предосторожности. (3) Действительно, нечто подобное
было предпринято со стороны тех, которые в этом обвинялись,1 и это вовсе не
была только клевета на словах. Дело в том, что
«четыреста» больше всего желали удержать олигархическую власть и над союзниками
или, по крайней мере, сохранить собственную независимость, имея в своих руках
флот и укрепления; если же и в этом встретится задержка, они готовы были, чтобы
не пасть первыми жертвами восстановленной демократии, ввести неприятеля в
город и примириться с ним, хотя бы с потерею укреплений и флота, лишь бы, как
бы то ни было, удержать государство в своей власти, при условии сохранения
личной неприкосновенности.
1 Т. е. со стороны «четырехсот».
из Таранта: см.: VI. 34.4
Локров: Эпизефирских, см.: к III. 86.2.
подле Ласа: теп. Пассова, в Пелопоннесе, в Лаконике, к юго-западу от Гифия.
92 Вот почему «четыреста» торопились с окончанием
этого укрепления, в котором были и маленькие ворота, и проходы, приспособленные
для проведения неприятелей в город: «четыремстам» хотелось все покончить
заблаговременно. (2) Сначала об этом говорилось в небольшом кружке лиц, и
больше втихомолку. Но после того как Фриних по возвращении из
Лакедемона, куда он ходил послом,1 подвергся предумышленному нападению одного из периполов
на площади, полной народа, невдалеке от здания совета, откуда он только что
вышел, и пал мертвым на месте, а нанесший ему удар скрылся, сообщник же его,
аргивянин по происхождению, схваченный и по распоряжению «четырехсот»
подвергнутый пытке, не открыл имени подстрекателя, сказав
только, что он знает о многолюдных сходках в доме периполарха и в других домах,
– когда все это происшествие не вызвало никаких последствий, Ферамен,
Аристократ и все единомышленники их, из числа ли «четырехсот», или из
посторонних лиц, стали действовать с большею смелостью. (3) Дело в том, что в
это время корабли от Ласа обошли уже берег,2 стали на якоре у Эпидавра и
делали оттуда наступление на Эгину. Ферамен уверял, что кораблям вовсе не
следовало заходить в Эгинский залив и возвращаться снова на стоянку к Эпидавру,
если бы целью экспедиции была Евбея и если бы не
явились они по приглашению для того дела, о каком он и сам всегда говорил в
своих обличениях. Следовательно, заключал Ферамен, оставаться больше в
бездействии невозможно. (4) В конце концов, после многих мятежных речей и
выражения подозрений, сторонники Ферамена перешли к делу по-настоящему. Так, гоплиты, находившиеся в Пирее и занятые укреплением Эетионеи,
в числе которых был и таксиарх3 Аристократ со своим отрядом, схватили Алексикла,
стратега по назначению олигархов, вполне преданного своим товарищам, отвели его
в дом и там заперли. (5) Гоплитам помог в этом деле в числе других один из
периполов, командовавших периполами в Мунихии, Гермон. Важнее всего было
то, что того же самого желала масса гоплитов. (6) «Четыреста» в это время
заседали в здании совета. Когда им дано было знать о происшедшем, все те,
которые были недовольны случившимся, готовы были тотчас же отправиться на
вооруженные пункты и стали разражаться угрозами против Ферамена и его
сообщников. Но Ферамен защищался и объявил, что готов идти тотчас вместе с ними
освободить Алексикла. Взяв с собою одного из стратегов, державшегося
одинакового с ним образа мыслей, он отправился в Пирей. Туда
же поспешили Аристарх и юные всадники.4 (7) Произошло сильное, наведшее панику,
смятение: находившиеся в городе полагали, что Пирей уже взят и захваченный
Алексикл убит, тогда как пирейцы ждали с минуты на минуту нападения со стороны
горожан. (8) Старшим едва-едва удалось удержать горожан, которые метались в
разные стороны по городу и брались за оружие. Находившийся тут же
Фукидид, афинский проксен из Фарсала,5 старался загородить путь
отдельным лицам и громко взывал к ним не губить отечества, когда неприятель
подстерегает их вблизи. Горожане успокоились и воздержались
от нападения на своих же. (9) Между тем Ферамен (он сам был стратегом), прибыв
в Пирей, стал громко кричать на гоплитов, делая вид, будто сердится на них,
тогда как Аристарх и враги демократии негодовали на самом деле. (10) Однако
большинство гоплитов, не обнаруживая раскаяния, общими силами принялись за
дело. Они спрашивали Ферамена, находит ли он, что укрепление сооружается
на благо государства, и не лучше ли срыть его. Ферамен отвечал, что разделяет
их мнение, если они думают срыть укрепление. Тотчас после этого гоплиты и
большинство населения Пирея взошли на укрепление и стали ломать его. (11) В то
же время сделано было воззвание к народной толпе: кто желает, чтобы правили
пять тысяч вместо «четырехсот», должен идти на работу. Дело в
том, что восставшие все еще прикрывались именем пяти тысяч, так как желавшие
восстановления демократического строя не решались прямо его называть, боясь,
как бы пять тысяч не были действительно выбраны и как бы кто-нибудь из них не
попал в беду, если бы с призывом о демократическом строе, по неведению, не
обратился к кому-либо из них. По этой-то причине и «четыреста» не желали
ни выбирать пяти тысяч, ни делать известным неизбрание их. В самом деле,
организацию правительства с участием столь большого числа граждан они считали
настоящей демократией, с другой же стороны, они рассчитывали, что неизвестность
должна поселить в среде граждан взаимные опасения.
1 VIII. 90.2
2 Мыс Малею.
3 См. к IV. 4.1
4 Ср.: VIII. 69.4
5 См. о проксенах II 29.1; 85.5; III 2.3
периполов: наемные солдаты, несшие службу стражников в пределах Аттики.
площади, полной народу: в предполуденное время.
периполарха: начальника периполов.
у Эпидавра: см.: к I. 27.2
в Мунихии: см.: к I. 93.3
неизвестность... опасения: восставшие боялись говорить народу о восстановлении демократии на прежних основаниях, так как не были уверены в том, что среди слушателей нет граждан, попавших в число 5000 и потому предпочитающих новую форму правления прежней.
93 На следующий день «четыреста», хотя и были
встревожены, собрались в здании совета. Между тем пирейские гоплиты, отпустив
на свободу захваченного Алексикла и срыв укрепление, вошли в театр Диониса, что
подле Мунихии, и с оружием в руках устроили там народное собрание. Согласно принятому
решению, они тотчас направились в город и выстроились в Анакии также с оружием.
(2) От «четырехсот» к ним явилось несколько выборных, которые вступали в
разговор с отдельными лицами и, если находили людей умеренно настроенных,
убеждали их держаться спокойно и сдерживать остальных. При этом они говорили,
что пять тысяч граждан будут непременно назначены, что из последних, по решению
самих пяти тысяч, будут по очереди выбираться «четыреста», а до тех пор ни под
каким видом не следует губить государство или предавать его в руки врага. (3)
После продолжительных речей, обращенных ко многим лицам, вся масса гоплитов1 стала более кроткой, чем была прежде, и
страшилась больше всего за судьбу государства вообще. Гоплиты сошлись на том,
чтобы в определенный день в театре Диониса созвать народное собрание для
выработки соглашения.
1 Т. е. пирейских и городских.
в театр Диониса... подле Мунихии: на северо-западном склоне мунихийского холма; театр, как и в Афинах, служил местом народных собраний.
в Анакии:: святыня Диоскуров, у северной подошвы акрополя.
в театре Диониса:: на южном склоне акрополя.
94 Когда пришло время собрания в театре Диониса и
участники его были почти в сборе, получено было известие, что сорок два корабля
под командою Гегесандрида идут от Мегар вдоль Саламина.1 Каждый из гоплитов
думал, что это и есть именно то, о чем давно говорил Ферамен и его товарищи,
именно, что корабли направляются к укреплению, а потому и разрушение его
казалось полезным. (2) Между тем Гегесандрид, быть может
по состоявшемуся соглашению, крейсировал подле Эпидавра и прилегающих пунктов. Возможно также, что он держался в этих местах ввиду бывших в то
время волнений среди афинян, надеясь явиться в случае надобности. (3) Афиняне
же, лишь только получили упомянутое известие, тотчас устремились бегом всею
массою в Пирей, так как, по их мнению, война с неприятелем, более опасная, чем
война внутренняя, была недалеко, у самой гавани. Одни садились на
готовые уже корабли, другие тащили корабли на воду, третьи спешили на защиту стен
и выхода в гавань.
95 Но пелопоннесский флот прошел мимо, обогнул Суний
и стал на якоре между Фориком и Прасиями, а потом подошел к Оропу. (2) Афиняне
вынуждены были спешно, ввиду происходившей в государстве междоусобицы,
употребить в дело не испытанные в бою команды, так как желали возможно скорее
защитить важнейшую часть своих владений (после блокады Аттики Евбея была для
них всем). Поэтому они отправили стратега Фимохара с флотом к Эретрии. (3)
Прибывших сюда кораблей вместе с прежними,
находившимися у Евбеи, было тридцать шесть. Афиняне вынуждены были немедленно
вступить в битву, так как Гегесандрид после обеда снял флот свой с якоря у
Оропа, отделенного от Эретрии полосою моря стадий в шестьдесят ширины.1 (4) Как только началось
наступление, афиняне стали садиться на корабли, рассчитывая на то, что войско
находится вблизи отсюда. Воины достали обеденные припасы не
на рынке, но в домах на окраине города: эретрияне умышленно ничего не
продавали, чтобы неприятель имел время, пока афинские корабли вооружались,
напасть на них врасплох и заставить выйти в море так, как они были. (5) При
этом из Эретрии дан был сигнал в Ороп, когда следует отчаливать. С
такими-то приготовлениями вышли афиняне в море и вступили в битву перед
эретрийской гаванью. Некоторое время они выдерживали бой, но потом обращены
были в бегство, и неприятель преследовал их до берега. (6) Все те из афинян,
которые бежали в Эретрию, как в дружественный город, подверглись жесточайшей
участи, так как были перебиты эретриянами; спаслись те, которые укрылись в
эретрийское укрепление, занимаемое самими афинянами;2 уцелели также и
прибывшие в Халкиду корабли. (7) Пелопоннесцы захватили двадцать два афинских
корабля, команду частью перебили, частью взяли в плен, и водрузили трофей.
Немного спустя пелопоннесцы подняли восстание на всей Евбее, кроме Орея,
который был во власти афинян, и занялись там общею организациею.
1 Почти 10 верст.
2 Ср.: I. 114.3
между Фориком и Прасиями: демы на восточном берегу Аттики.
к Оропу: см.: к II. 23.3. Оропом незадолго до того овладели беотяне (60.1).
к Эретрии: см.: к I. 15.3
в Халкиду: см.: к I. 15.3
кроме Орея: см.: к I. 114.3
96 При известии о событиях на Евбее афинянами
овладела такая паника, какой они до сих пор не испытывали: ни бедствие в
Сицилии, как ни казалось оно тогда ужасным, ни другая какая-либо неудача еще не
испугали их в такой степени. (2) И в самом деле, самосское войско отложилось,
других кораблей и людей для команды не было, в среде их самих происходили
междоусобия, и неизвестно было, когда вспыхнет междоусобная брань. И вот теперь вдобавок афинян постигло столь тяжкое несчастье: они
потеряли флот и – важнее всего – Евбею, из которой извлекали больше выгод, чем
из самой Аттики. Понятно, как тут было не прийти в уныние! (3) Больше
всего смущала афинян близость опасности в том случае, если победоносный
неприятель дерзнет идти прямо на Пирей, лишенный флота; с
минуты на минуту они ждали появления врага. (4) И неприятели легко сделали бы
это, если бы были смелее: в государстве поднялась бы еще большая междоусобица,
если бы неприятели продолжали осаду, если бы ионийский флот, хотя он был и
неприязнен олигархии, вынужден был поспешить от Ионии на помощь своим близким и
всему государству, а тем временем Геллеспонт, Иония, острова и, можно
сказать, вся афинская держава перешли бы во власть пелопоннесцев. (5) Впрочем,
не только здесь, но и во многих других отношениях лакедемоняне оказались такими
врагами, воевать с которыми афинянам было очень удобно. Дело в том, что оба
народа сильно разнятся по характеру: один стремительный и предприимчивый,
другой медлительный и нерешительный, что было особенно выгодно для афинян при
их господстве на море. Доказательство этого представили сиракусяне: будучи
более похожи на афинян, они с наибольшим успехом и вели войну против них.
оба народа... нерешительный: ср.: I. 70
сиракусяне... афинян: ср.: VII. 55.2
97 Итак, афиняне, по получении известия о событиях
на Евбее, занялись все-таки вооружением двадцати кораблей и немедленно созвали
народное собрание, единственный и первый раз в то время, на так называемом
Пниксе, где обыкновенно собирались они и раньше. На этом собрании они отрешили
«четырехсот» и постановили передать власть пяти тысячам. К
последним должны были принадлежать все способные доставить тяжелое вооружение; кроме того, было постановлено, что никто ни по какой должности не
должен был получать жалованья под угрозою проклятья.1 (2) Впоследствии созывались на Пниксе и
другие народные собрания, на которых решено было выбрать номофетов и принять
прочие меры для организации государственного управления. (3) По-видимому,
афиняне первое время после этого имели наилучший государственный строй, на
моей, по крайней мере, памяти. Действительно, это было умеренное
смешение немногих и многих,2 и такого рода конституция прежде всего
вывела государство из того печального положения, в каком оно было. Решено было
также возвратить Алкивиада и изгнанных вместе с ним.
Было отправлено посольство к Алкивиаду, а также к войску на Самосе с
приказанием взяться за дело.1
1 Ср.: VIII. 65.3
2 Т. е. олигархии и демократии.
3 Т. е. за продолжение военных действий против Спарты.
единственный... время: так как со времени учреждения олигархии «четырехсот» народное собрание не созывалось.
на... Пниксе: обычное место заседаний народного собрания, к западу от акрополя и к юго-западу от ареопага.
способные... вооружение: таким образом, установлялся имущественный ценз, и к 5000 принадлежали граждане только первых трех классов.
номофетов: законодательная комиссия для пересмотра основных законов и выработки новых законопроектов.
98 Во время этого переворота Писандр и Алексикл с
товарищами, а также все прочие из наиболее преданных олигархии,1 бежали немедленно в
Декелею. Из них один только Аристарх (он был в числе стратегов) поспешно взял с
собою небольшое число самых диких стрелков и направился на Эною.2 (2) Это было афинское
укрепление на границе с Беотией. Его осаждали в то время, по собственному
побуждению, коринфяне, из желания отомстить за то бедствие, которое потерпели
они от жителей Энои, когда возвращались из Декелеи,3 именно за избиение
нескольких человек из своих. (3) На помощь себе они
призвали беотян. По соглашению с коринфянами Аристарх обманул гарнизон Энои,
уверив, будто и те афиняне, что в городе, заключили договор с лакедемонянами и
будто, между прочим, энояне обязаны передать этот пункт беотянам: на таком
будто бы условии заключен договор. Энояне поверили Аристарху как стратегу и,
как осажденные, не зная ничего, что творилось,
согласно уговору, вышли. (4) Так покинута была Эноя, которою завладели беотяне,
а в Афинах кончилась олигархия и междоусобная смута.
1 VIII. 89.1
2 Ср. к II. 18.1
3 VIII. 71
самых диких стрелков: имеются в виду скифы, несшие в Афинах полицейскую службу.
по собственному побуждению: «без остальных союзников» – по толкованию схолиаста, остальные союзники вернулись домой.
99 Около той же поры этой летней кампании с
находившимися у Милета пелопоннесцами произошло следующее:1 ни один из начальников,
которым Тиссаферн, отправляясь к Аспенду, наказывал выдавать продовольствие,
не выполнял этого; между тем ни финикийский флот, ни Тиссаферн еще не
появлялись. Отправленный вместе с ним Филипп и другой спартиат Гиппократ,
находившийся в Фаселиде, письмом извещали наварха Миндара, что флота и не
будет, что Тиссаферн во всем поступает коварно. В то же время
Фернабаз звал пелопоннесцев к себе, обещая в том случае, если он добудет флот,2 приложить все
старание, так же как и Тиссаферн, к тому, чтобы отторгнуть от афинян те
государства, которые оставались еще верны им и не находились в пределах его
власти, в надежде извлечь из этого какую-нибудь выгоду. (2) По этим причинам
Миндар снялся с Милета в полном порядке по данному неожиданно сигналу,
чтобы тем скрыть поход свой от афинян, бывших на Самосе, и с семьюдесятью тремя
кораблями направился к Геллеспонту. Раньше в ту же летнюю кампанию вошли в
Геллеспонт шестнадцать кораблей, которые опустошили часть Херсонеса. Застигнутый
бурею, Миндар вынужден был пристать к Икару;3 так как плыть было
нельзя, то он простоял тут пять-шесть дней и прибыл к Хиосу.
100 Получив известие о том, что Миндар вышел из
Милета, Фрасилл немедленно пустился в море1 с пятьюдесятью пятью
кораблями, спеша войти в Геллеспонт раньше Миндара. (2) Узнав, что Миндар подле
Хиоса, и полагая, что он там задержится, Фрасилл поставил соглядатаев у Лесбоса
и на противолежащем материке, чтобы от него не ускользнуло движение
пелопоннесских кораблей, в каком бы направлении они ни пошли,
сам же прошел к Мефимне и приказал жителям ее заготовить хлеб и прочие припасы.2 Фрасилл имел в
виду совершать набеги от Лесбоса на Хиос, если Миндар простоит там дольше. (3)
Вместе с тем, так как Эрес на Лесбосе восстал, Фрасилл желал идти и на этот
город и, если удастся, взять его. Дело в том, что
знатнейшие изгнанники из Мефимны переправили из Кимы около пятидесяти гоплитов
своих сторонников3
и собрали наемников на материке, так что всего было у них около трехсот воинов.
Под командою фивянина Анаксарха, выбранного в начальники в силу родства двух
этих народов,4 изгнанники сначала напали на Мефимну. Но так как попытка эта не удалась благодаря своевременному прибытию
афинского гарнизона из Митиле-ны и так как потом они вторично были разбиты в
сражении и отброшены за город, то они переправились через горы и произвели
восстание в Эресе. (4) К этому-то городу подошел Фрасилл со всеми кораблями и
собирался атаковать его. Сюда же прибыл от Самоса раньше его Фрасибул с
пятью кораблями, после того как получил известие об упомянутом выше переходе
изгнанников. Но он опоздал, а потому явился к Эресу и держал его в блокаде. (5)
Прибыли сюда еще Два корабля из Геллеспонта,
возвращавшиеся домой, и пять кораблей мефимнян. Всего собралось шестьдесят семь
кораблей. С помощью находившегося на них войска
афиняне готовились атаковать Эрес и, если удастся, взять его, пустив машины и
всевозможные приспособления.
1 От Самоса: VIII. 76.2
2 Ср.: VIII. 22.2, 23.4
3 Т. е. принадлежавших также к олигархической партии.
4 Ср.: III. 2.3
на противолежащем материке: т. е. на малоазийском побережье.
через горы: между Мефимною и Эресом.
101 Тем временем Миндар и пелопоннесские корабли, что были у
Хиоса, в течение двух дней запаслись съестными припасами, причем каждый воин
получил от хиосцев по три хиосских сороковки, на третий день поспешно снялись
от Хиоса и вышли не в открытое море, чтобы не встретиться с кораблями, что были
у Эреса, но, имея Лесбос влево, плыли по направлению к материку. (2) В
Фокейской области пелопоннесцы пристали к гавани у Картериев и там пообедали,
продолжали путь вдоль кимского берега и поужинали у Аргинусс на берегу,
противолежащем Митилене. (3) Отсюда, еще в глубокую ночь, они пошли вдоль
берега дальше и прибыли к материковому городу Гарматунту, против Мефимны, здесь
пообедали и потом быстро пошли мимо Лекта, Ларисы, Гамаксита и соседних
местностей и ранее полуночи достигли Ройтея1 уже в Геллеспонте.
Некоторые корабли бросили якорь перед Сигеем2 и другими соседними
пунктами.
1 См. к IV. 52.2
2 См. к IV. 59.4
сороковки : вероятно, это была серебряная тетрадрахма.
у Картериев: вероятно, остров южнее Фокеи.
у Аргинусс: три небольших острова, теп. Янот, у западного побережья Малой Азии, у южного входа в Лесбосский залив.
мимо Лекта: южная оконечность Троады.
Ларисы, Гамаксита: выше Лекта.
102 Между тем афиняне, стоявшие у Сеста1 с восемнадцатью
кораблями, узнали, что пелопоннесцы вошли в Геллеспонт, о чем дали знать им
дозорщики сигнальных огней, заметившие на неприятельском берегу огни в большом
числе. В ту же ночь афиняне, как были, со всею
поспешностью направились вдоль берега к Элеунту, держась близко Херсонеса и
желая выйти в открытое море. (2) Они прошли незаметно мимо шестнадцати
кораблей, стоявших у Абида, хотя последним дружественная эскадра2 заранее советовала
внимательно следить за входом афинян в море. На заре афиняне завидели корабли
Миндара, который тотчас пустился в погоню за ними;
хотя не все, но большинство афинских кораблей успели спастись бегством по
направлению к Имбросу и Лемносу. Впрочем, четыре корабля, шедшие позади всех,
были захвачены у Элеунта. (3) Один корабль, севший на мель подле святилища
Протесилая, пелопоннесцы захватили вместе с командой, два других без команды, а
один пустой сожгли у Имброса.
1 См. к I. 89.2
2 Миндара.
к Элеунту: город на южной оконечности Херсонеса Фракийского, колония Теоса.
святилища Протесилая: героя троянского цикла (ср.: Илиада. II. 701 сл), святилище его находилось на Херсонесском мысу, см.: Геродот. IX. 116.
103 После этого пелопоннесцы присоединили к
своим корабли из Абида и все прочие,1 так что всего было у них
восемьдесят шесть кораблей, и в тот же день осадили Элеунт, но, так как город
не сдавался, возвратились к Абиду. (2) Афиняне, думая, что неприятельские
корабли не могут миновать их незаметно, и занятые спокойно осадою, ошиблись в
своих расчетах на соглядатаев.2 Теперь, узнав о
случившемся, они немедленно покинули Эрес и поспешили на помощь к Геллеспонту,
на пути захватили два пелопоннесских корабля, которые раньше в погоне за
неприятелем3 вышли слишком смело в открытое море и
накинулись на афинян. Через день афиняне достигли Элеунта и стали на якоре,
возвратили бежавшие к Имбросу корабли и в течение пяти дней готовились к
морской битве.
1 VIII. 99 2 VIII. 100.2 3 VIII. 102.2
104 Затем произошло сражение. Ход его был
следующий: афиняне выстроились в одну линию и направились вдоль берега к Сесту,
а пелопоннесцы, заметив это, вышли в свою очередь навстречу им из Абида. (2)
Когда близость битвы стала несомненной, афиняне растянули свою линию в
семьдесят шесть кораблей вдоль Херсонеса, начиная от Идака и кончая Аррианами;
с другой стороны, пелопоннесцы на восьмидесяти шести кораблях заняли
пространство от Абида до Дардана. (3) У пелопоннесцев правое крыло занимали
сиракусяне, а левое сам Миндар, имея корабли с наилучшим ходом. У афинян на левом крыле находился Фрасилл, на правом Фрасибул;
прочие стратеги стали в том порядке, какой назначили себе сами. (4)
Пелопоннесцы торопились раньше завязать битву и, если можно, запереть врагу
выход из пролива, так как левое крыло их выступало за правое крыло афинян, и в
центре оттеснить их к берегу, который был невдалеке. Афиняне поняли это
и там, где противник желал запереть их, растянули свою линию и превосходили
противника быстротою хода кораблей. (5) Левое крыло их выходило за мыс,
именуемый Киноссематом. Вследствие этого линия афинян в центре была слаба и
разорвана, не говоря уже о том, что кораблей у них было меньше, чем у
неприятеля, что местность вокруг Киноссемата образовывала острый угол, так что
на одной стороне нельзя было видеть, что происходит на другой.
от Идака... Аррианами: местности на Херсонесском берегу.
до Дардана: на западном берегу Малой Азии, на Геллеспонте, между Абидом и Илионом, эолийская колония.
сиракусяне: под начальством Гермократа. 85.2.
Киноссематом: собств. Собачья могила, оконечность Фракийского Херсонеса, место погребения Гекабы, превращенной в собаку.
105 Итак, пелопоннесцы ударили в центр,
оттиснули афинские корабли к берегу и преследовали неприятеля на суше, так как
имели решительный перевес в сражении. (2) Фрасибул со своими кораблями не мог с
правого фланга помочь центру вследствие многочисленности наступавших кораблей;
не могли оказать помощь и корабли Фрасилла с левого крыла, потому что мыс
Киноссемат закрывал от них центр линии,1 а в то же время
удерживали их сиракусские и прочие корабли, поставленные в неменьшем числе
против Фрасилловых. Наконец, пелопоннесцы, увлекаемые победою, стали без опаски
преследовать неприятельские корабли, шедшие врассыпную, вследствие чего часть
флота и пришла в расстройство. (3) Заметив это, корабли Фрасибула приостановили
движение со своего фланга за неприятельскую линию и, тотчас обратившись против
наступавших на них кораблей, отбили нападение и принудили неприятеля к отступлению.
Затем Фрасибул настиг одержавший победу отряд пелопоннесцев, напал на
блуждавшие корабли и на большинство их, не вступая в битву, нагнал страх. В то
же время перед напором Фрасилловых кораблей подались и сиракусяне и тем скорее
обратились в бегство, что видели, как бегут и остальные.
106 Когда произошло бегство и пелопоннесцы
устремились сначала к реке Пидию,1 а потом к Абиду, афиняне
захватили небольшое число кораблей, потому что узость Геллеспонта давала
неприятелям возможность укрыться на близком расстоянии. Тем не менее победа эта
одержана была в самый благоприятный момент. (2) До сих пор афиняне вследствие
мелких поражений2 и несчастия в Сицилии
страшились морских сил пелопоннесцев; теперь они перестали упрекать самих себя
и перестали преувеличивать морские силы неприятелей. (3) Они взяли из
неприятельских кораблей восемь хиосских, пять коринфских, два ампракийских и
два беотийских, по одному кораблю левкадян, лакедемонян, сиракусян и пелленян; сами афиняне потеряли пятнадцать кораблей. (4) Водрузив трофей на
мысе, где находится Киноссемат, подобрав корабельные обломки и выдав убитых по
уговору, афиняне отправили в Афины триеру с известием о победе. (5) Когда
корабль прибыл и афиняне, удрученные недавними неудачами у Евбеи междоусобными
распрями, услыхали о неожиданной удаче, они сильно воспрянули духом и решили,
что могут еще выйти победителями, если примутся энергично за дело.
107 На четвертый день после сражения стоявшие у
Сеста афиняне наскоро починили свои корабли и направились к восставшему Кизику.
Завидев пришедшие от Византия1 корабли на якоре подле
Гарпагия и Приапа, афиняне пошли на них, разбили в сражении сошедшую на берег
команду и захватили корабли. По прибытии к Кизику, который не имел укреплений,
они снова подчинили его своей власти и взыскали контрибуцию. (2) Тем временем
от Абида к Элеунту подошли пелопоннес-цы, взяли назад все годные к плаванью
корабли из тех, что были взяты у них в плен (остальные корабли были сожжены
элеунтянами), а к Евбее за тамошними кораблями2 послали Гиппократа и
Эпикла.
1 VIII. 80
2 VIII. 95.6-7
к... Кизику: см.: к 6.1
подле Гарпагия и Приапа: Приап – приморский город и гавань, Гарпагий – на границе областей Кизика и Приапа.
108 Около того же времени возвратился на Самос
от Кавна и Фаселида Алкивиад с тринадцатью кораблями и сообщил, что он
воспрепятствовал соединению финикийского флота с пелопоннесским и что больше
прежнего расположил Тиссаферна в пользу афинян.1 (2) В дополнение к своим
кораблям он немедленно вооружил еще девять, с жителей Галикарнасса взыскал
большую контрибуцию и укрепил Кос; вслед за тем он назначил правителей в Косе и
уже к поздней осени возвратился на Самос. (3) Между тем Тиссаферн,2 услышав, что
пелопоннесский флот вышел из Милета в Геллеспонт, снялся от Аспенда и
направился к Ионии. (4) Пока пелопоннесцы были в Геллеспонте, жители Антандра,
эоляне по происхождению, призвали гоплитов из Абида, которые перешли по суше,
через гору Иду, и ввели их в свой город. Жители Антандра терпели обиды от подчиненного Тиссаферну правителя,
перса Арсака, того самого, который, неизвестно почему, возымел вражду к
делиянам, поселившимся в Атрамиттии в то время, когда изгнали их ради очищения
Делоса афиняне.3
Лучших из делиян Арсак привлек на войну, под видом их друга и союзника вывел их
из города, выждал, пока они стали готовить обед, окружил своими воинами и
велел перебить дротиками. (5) Этот поступок внушил жителям Антандра опасение,
как бы когда-нибудь Арсак и с ними не учинил подобного противозакония; да и
вообще они не могли выносить тех тягостей, какими Арсак облагал их, и выгнали
его из акрополя.
1 VIII. 88 2 VIII. 87 3 V. 1
Антандра: город Мисии, у подошвы Иды и Атрамиттского залива, член Афинского морского союза.
в Атрамиттии: см.: к V. 1
109 Догадываясь, что и это дело рук пелопоннесцев, а не только то, что произошло в Милете1 и Книде, – гарнизоны Тиссаферна были изгнаны и отсюда, – он решил, что пелопоннесцы относятся к нему крайне неприязненно, и боялся, как бы они не причинили ему еще какого-либо вреда. Кроме того, Тиссаферну досадно было, что Фарнабаз, позже его и с меньшими издержками привлекший пелопоннесцев на свою сторону,2 может в борьбе с афинянами извлечь из них больше выгод, чем он. Поэтому Тиссаферн решился отправиться к пелопоннесцам на Геллеспонт, пожаловаться на случившееся в Антандре и представить благовиднейшие оправдания по поводу и финикийского флота, и возводимых на него клевет, и всего прочего образа его действий. Прежде всего он прибыл в Эфес и принес там жертву Артемиде.
Конец Книги