Жрецы
Значение жречества в эллинской религии. По эллинским верованиям взаимные отношения между божеством и человеком были двоякого рода: с одной стороны, человек, нуждаясь в помощи или защите божества или благодаря его за оказанные благодеяния, обращался к нему с молитвами, которые зачастую сопровождались еще возлияниями, жертвоприношениями и другими богослужебными обрядами; с другой стороны, божество открывало человеку свою волю посредством тех или других знамений в явлениях природы. Соответственно этому у греков являются два класса людей, служивших посредниками между божеством и человеком: во-первых, лица, которые руководили сношениями людей с божеством, произносили за них молитвы, приносили жертвы, совершали разные другие обряды и, таким образом, являлись в собственном смысле органами религиозного культа – это жрецы, ιερεις; во-вторых, лица, служившие истолкователями божественной воли, проявлявшейся в тех или других знамениях – это прорицатели, μαντεις. Таким образом, между сферой деятельности тех и других было существенное различие; прорицатели первоначально не имели, собственно говоря, ничего общего с богослужебными обрядами, но уже рано заняли в эллинской жизни видное положение, даже более значительное, нежели жрецы: чем непосредственнее и ближе к природе стоял культ в древнейшие времена, тем более эллин был склонен видеть перст божий во всяком явлении, выходившем из ряда обыкновенных, и тем более необходимы были для него лица, которые могли бы удовлетворять его набожное любопытство верным истолкованием таких явлений, между тем как свои собственные желания набожный человек мог сообщить божеству везде и всегда, не имея надобности каждый раз прибегать к посредничеству жреца; даже тот, кто не доверял своему умению совершить жертвоприношение вполне согласно с требованиями ритуала (что было необходимо для того, чтобы жертва считалась угодною божеству), мог обратиться за помощью не к жрецу, а к тому же прорицателю, который и без того обыкновенно приглашался к жертвоприношениям для гадания по внутренностям убитого животного.
Так как жертвоприношения и другие богослужебные действия могли совершаться каждым человеком, то в особом жреческом сословии, по воззрениям эллинов, не было надобности. В Гомеровских поэмах каждый царь и глава семьи есть в то же время и жрец. Собственно сферою деятельности жреца был храмовой культ; жрец является исключительно в качестве служителя того или другого бога при его храме или священном участке, и потому к его названию прибавлялось имя божества, которому было посвящено святилище, например, ιερευς Dιος Bουλαιου, ι. Dιονυσου, ιερεια Aθηνας Pολιαδος. Так как богослужебные обряды не везде были одни и те же, каждое святилище имело свой особый ритуал, знанием которого во всех подробностях должен был обладать жрец этого святилища, то в его содействии нуждался тот, кто желал совершить какое-нибудь богослужебное действие в этом святилище; но при богослужебных актах, совершавшихся вне святилищ, присутствие жрецов вовсе не требовалось. От других должностных лиц, исполнявших те или другие священные действия, жрецы отличались тем, что для первых исполнение богослужебных актов или участие в них было только обязанностью, по тем или другим причинам соединенною с их общественным служением, тогда как жрец состоял при святилище исключительно для служения божеству, почитавшемуся в этом святилище, и если он кроме жречества исполнял какие-нибудь другие общественные должности (что было вполне возможно), то эти последние не имели никакого отношения к его жречеству.
Происхождение жречества у эллинов нет возможности проследить исторически; но, во всяком случае, нельзя сомневаться, что по времени оно совпадает с установлением отдельных святилищ богов или появлением их храмов. Если святилище было учреждено частным человеком, то было совершенно естественно, что учредитель принимал на себя и обязанность служить божеству в новом месте культа, а после его смерти эта обязанность переходила наследственно к старшим в роде потомкам. Если храм был воздвигнут общиной, то она выбирала из своей среды достойное лицо для заведования храмом и служения в нем или пожизненно и наследственно, или на определенное время.
Условия замещения жречества. Сан жреца всегда считался священным и пользовался уважением. Поэтому к лицу, им облеченному, в исторические времена предъявлялись различные требования и условия: во-первых, жрец должен был быть природным (по крайней мере в 3-м колене) и полноправным гражданином той общины, которой принадлежал культ; гражданин, лишенный всех или некоторых гражданских прав (ατιμος), не только не мог быть жрецом, но даже устранялся от участия в священнодействиях; во-вторых, требовалось отсутствие всяких телесных недостатков, беспорочность и вообще соединение таких телесных и нравственных качеств, которые бы делали данное лицо достойным божества и приятным ему. На принадлежность кандидата к тому или другому сословию граждан в принципе не обращалось внимание, хотя в государствах аристократических жречество, естественно, предоставлялось лицам высшего сословия, а в демократических избирались лица, обладавшие материальными средствами к жизни по крайней мере настолько, чтобы не добывать себе пропитания каким-либо ремеслом; впрочем, определенных узаконении на этот счет, по-видимому, не было. Дальнейшие условия замещения жречества зависели уже от сущности культа и других причин, которые были весьма различны. Так, например, одни жречества были замещаемы мужчинами, другие – женщинами, а при некоторых храмах были и жрецы, и жрицы; конечно, в большинстве случаев жрецы служили мужским божествам, а жрицы – женским, но встречаются и исключения, зависевшие от установлений культа и местных обычаев. Определения относительно возраста жрецов были весьма различны; так, например, при храме Афины Алеи в г. Тегее и Афины Кранаи в г. Элатее жрецами могли быть только мальчики, при храмах Посейдона на о. Калаврии и Артемиды в городах Эгире и Патрах – взрослые девицы. В г. Эгионе в жрецы Зевса избирался красивейший из мальчиков, который должен был уступать свое место другому при наступлении возмужалости. Ежегодно сменявшийся жрец Аполлона Исменийского в Фивах избирался из мальчиков, отличавшихся красотой и силой (1). Назначение таких юных жрецов, без сомнения, имело своим основанием верование, что цветущая юность и незапятнанная чистота были особенно угодны богам. От взрослых лиц также иногда требовалось безбрачие или целомудрие в большей или меньшей степени, особенно в позднейшие времена. Кроме того, жрецам некоторых храмов предписывалось воздержание от тех или других яств (например, жрицы Афины Полиады в Афинах не могли есть свежего местного сыра, жрецы Посейдона в Мегарах и жрицы Геры в Аргосе – рыбы) и разные другие ограничения, в особенности для предупреждения всякого нарушения чистоты (2).
Установления относительно продолжительности жречества были весьма различны: в одних случаях оно было пожизненно, в других жрецы сменялись ежегодно или через несколько лет; мальчики и девочки, имевшие жреческий сан, слагали его при наступлении возмужалости. Вообще можно заметить, что при таких культах, установление которых относилось к древнейшим временам, жреческий сан обыкновенно был пожизненным и наследственным, тогда как при культах позднейшего происхождения чаще встречаются жрецы выборные, сменявшиеся ежегодно. Однако встречаются и обратные случаи: так, например, жречество Асклепия в Афинах сделалось пожизненным около времени Августа, а раньше жрецы его сменялись ежегодно.
Способы замещения жречества были также разнообразны: иногда оно принадлежало определенным родам и переходило в них по наследству от отца к сыну, иногда замещалось по жребию или по выборам, наконец, приобреталось и покупкою. Причины наследственности жречества чаще всего были следующие: иногда частное лицо по тем или другим причинам основывало святилище и культ какого-нибудь божества, причем было совершенно естественно, что оно само становилось и жрецом его, а после его смерти жречество переходило к старшему в роде; такое святилище с течением времени могло приобрести особенное уважение у соседей и возвыситься до степени святилища общегосударственного, и в таком случае жречество оставлялось обыкновенно в роде основателя; иногда также частный культ отдельного рода делался культом всей общины, которая устраивала для него святилище, но оставляла жречество за прежними служителями культа. Однако и в таких культах, которые с самого основания были государственными, жречество могло быть оставлено в роде первого избранного жреца с целью как можно более гарантировать неизменяемость раз установленных и угодных божеству форм культа. Таким образом, во многих эллинских общинах были роды, имевшие по тем или другим причинам наследственные жречества или священные должности. Так, например, в Аттике роды Эвмолпидов и Кериков имели наследственное служение при Элевсинских мистериях, Этеобутады – жречество Афины Полиады и Посейдона Эрехтея и т. п.
Кто из членов рода должен был занять жреческое место, освободившееся за смертью прежнего жреца или по другим причинам, – это определялось различными способами: иногда жречество переходило от отца к старшему сыну или, за неимением сына, к ближайшему родственнику по мужской линии, иногда жрец выбирался родичами или даже государственной властью, иногда решение предоставлялось жребию. Если при этом возникал спор, то дело решалось судебным порядком перед компетентной властью, например, в Афинах перед архонтом-царем. Если жреческий род вымирал, то жречество обыкновенно передавалось другому роду; переход наследственного жречества в выборное встречается редко.
Выборное жречество существовало уже в героические времена (Феано, жрица Афины в Трое, Ил. VI, 300), но вообще встречается преимущественно при культах позднейшего происхождения и притом в государствах демократических; выбирались жрецы обыкновенно не пожизненно, а только на год или на несколько лет. Напротив, замещение жречества по жребию должно быть признано древнейшим и в глазах греков справедливейшим способом, так как, по их верованию, само божество посредством жребия указывало на достойнейшего и наиболее угодного ему человека. Иногда оба эти способа, т. е. выбор граждан и жеребьевка, соединялись вместе таким образом, что сограждане выбирали известное число достойных кандидатов, а затем эти последние кидали жребий, который и определял достойнейшего между ними.
В позднейшие времена встречается также покупка жреческого сана за деньги. Из авторов упоминает об этом обычае только Дионисий Галикарнасский (Рим. арх. II, 21), но надписи доказывают, что он уже с III в. до Р. X. получил довольно широкое распространение (3). Сумма, платившаяся за жречество, иногда была довольно значительна, без сомнения потому, что оно соединено было с немаловажными выгодами и доходами.
Вступление нового жреца в должность, как видно из двух надписей из г. Халкедона, сопровождалось особою церемониею, которая называлась αναθεσις и, по мнению немецкого ученого Диттенбергера, состояла, быть может, в торжественном возведении жреца на седалище, присвоенное ему в качестве отличия; но особого посвящения в жреческий сан не было.
Обязанности жрецов. Жрецами в собственном смысле могут быть названы лишь те лица, которые имели право и обязанность или сами совершать жертвоприношения и другие священнодействия в святилище божества, которому они служили, в определенные времена и в определенной форме, или, если жертвоприношение в этом святилище совершал кто-нибудь из верующих, – быть его руководителями, наблюдать, чтобы все действия были совершаемы вполне согласно с установления ми культа, и вообще служить посредниками между верующими и божеством. Кроме того, самое святилище со всеми его принадлежностями, угодьями и доходами находилось в ближайшем заведовании состоящего при нем жреца, так что вообще служебные обязанности жрецов могут быть разделены на две главные категории: а) обязанности литургические и б) административные. К первой категории относятся: забота об исправном содержании статуи божества, ее очищение, одевание, украшение и т. п., затем устройство обрядовой стороны жертвоприношения и других священнодействий, служение при них, наблюдение за правильным исполнением предписаний ритуала, устройство праздников, процессий и т. п.; ко второй: забота об исправном содержании святилища, поддержании его чистоты, предохранении от осквернения, об исправности и охране священной утвари и даров, находящихся в святилище, переделка и ремонт святилища и утвари, заведование храмовыми доходами, отдача в аренду принадлежащих храму угодий и т. п. Кроме этих общих обязанностей во многих культах лежали на жрецах еще особые, местные, объясняемые теми или другими специальными причинами. Кстати заметим здесь, что жрецы и жрицы нередко носили особые названия, происходившие или от их обязанностей, или от их внешних отличий, или от каких-нибудь других причин; так, например, жрица Афродиты в Сикионе называлась λουτροφορος (Павc. II, 10, 4), жрец Аполлона Исменийского в Фивах – δαφναφορος, жрец Зевса в Сиракузах – αμφιπολος, другие назывались ιεραπολοι, ιερομνημονες, στεφανηφοροι, πυρφοροι и мн. др. Особенно разнообразны были названия жрецов в малоазийских городах.
Доходы, права и привилегии жрецов. За исполнение своих обязанностей жрецы пользовались различными правами, привилегиями и отличиями. Будучи облечены священным саном и считаясь представителями божеств, они пользовались личною неприкосновенностью подобно всему тому, что составляло собственность богов. В театрах и других собраниях жрецы имели особые почетные места (προεδρια). В некоторых государствах жрецы были эпонимами, т. е. по их именам вели счет годов. Жреческий сан доставлял облеченным им лицам немаловажные выгоды, которые, впрочем, как понятно само собою, были весьма различны. Жрецы богатых и уважаемых храмов, в которых совершалось много жертвоприношений, были поставлены в этом отношении гораздо лучше, нежели предстоятели бедных и редко посещаемых святилищ. Они нередко имели даровые квартиры при святилищах, а для своего содержания получали продукты с принадлежащих храму угодий и, кроме того, при всяком жертвоприношении – определенные части жертвенных животных, носившие название ιερωσυνα или γερα. Во многих надписях встречаются подробные определения относительно того, какие именно части животных должны были идти в пользу жрецов (4). Иногда они получали и денежное вознаграждение за свои труды при жертвоприношении. Жертвы, состоявшие из фруктов, печений и т. п. съедобных предметов, если не сжигались, то шли в пользу жрецов (5). В Афинах, особенно в позднейшие времена, некоторые жрецы получали от государства содержание в пританее, т. е. были αεισιτοι. Вообще материальные выгоды, соединенные с жреческим саном, были иногда весьма значительны, как видно, между прочим, из того, что за жречества платились значительные суммы в тех городах, где продажа их была в обычае.
Относительно внешних отличий жрецов в одежде, обуви и прочем убранстве мы имеем лишь немногие случайные указания, на основании которых невозможно дать какие-либо общие определения, тем более, что эти отличия во многом зависели от характера культа, соединенных с ним преданий и т. п. Само собою разумеется, что от всех вообще жрецов прежде всего требовалась внешняя чистота соответственно достоинству их сана; поэтому же обыкновенный цвет их одеяний был белый, так как он, по словам Платона (Зак. XII, 956 а), считался наиболее приятным богам; однако и здесь были исключения: упоминаются жреческие одеяния пурпурового цвета, шафранного и др. Афинский архонт-царь, должность которого имела религиозный характер, носил особого покроя башмаки, называвшиеся βασιλιδες. Жрецы носили обыкновенно длинные волосы, украшенные повязками (στροφιον) или венками из ветвей растения, считавшегося особенно приятным тому божеству, которому служил жрец; смотря по этому, венки были лавровые, миртовые, оливковые и др. (выше мы видели, что иногда жрецы носили названия по венкам). Золотой жезл, упоминаемый еще в Илиаде (I, 15) в качестве отличия Аполлонова жреца Хриса, с таким же значением встречается и впоследствии. При некоторых местных праздниках было в обычае, чтобы жрецы изображали собою то божество, которому они служили, т.е. чтобы надевали его костюм (иногда и маску) и принимали его атрибуты. Так, например, в г. Пеллене жрица Афины, выбиравшаяся из самых красивых и рослых девиц, являлась вооруженной и со шлемом на голове (Поллукс. VIII, 59).
Жилища жрецов чаще всего, конечно, находились в периболе храма или на священном участке (6), но это бывало не всегда; иногда они получали помещение в других государственных зданиях, иногда жили в своих частных домах. Случалось даже, что божество, которому служил жрец, не имело особого храма, и тогда его статуя ставилась в доме или при доме жреца и, стало быть, могла переноситься с одного места на другое при перемене жрецом жилища.
Относительно значения жреческого сана и уважения, которым пользовались жрецы, невозможно высказать одного общего суждения, которое подходило бы ко всем местностям и временам; степень уважения зависела, естественно, от религиозности народа, от важности культа, от самой личности жреца и многих других причин. Но что вообще жреческий сан считался почетным, и что сами жрецы были неравнодушны к соединенным с ним выгодам и отличиям, – это понятно само собою. В некоторых случаях жречество считалось настолько священным, что облеченное им лицо как бы переставало быть самим собою, становилось совершенно другим человеком, чем прежде, и в знак этого переставало носить свое прежнее имя, обозначаясь только по своему священному сану, как, например, в Аттике ιεροφαντης и δαδουχος Элевсинских мистерий; впрочем, эта ιερωνυμια встречается лишь в поздние времена, равно как и титул αρχιερευς, который часто попадается в малоазийских надписях римского времени и указывает на первенство в жреческой коллегии одного и того же храма или между другими жрецами государства, или на верховный надзор за ними и на заведование храмовыми сокровищами. Однако нужно заметить, что самые действительные средства влияния на народ, как, например, религиозно-нравственное воспитание юношества, проповедь и т. п., вовсе не входили в сферу деятельности греческих жрецов; они нигде не были учителями религии, преподавание которой в храмах или школах, впрочем, и не могло существовать при чрезвычайном разнообразии религиозных воззрений и культов; должностная деятельность жрецов ограничивалась совершением обычных богослужебных действий (главным образом, жертвоприношений) соответственно ритуалу и произнесением при этом приличных случаю молитв. Поэтому для занятия жреческой должности не было надобности в каком-либо специальном образовании или предварительном изучении догматов религии, кроме легко приобретавшегося ознакомления с обрядовою стороною каждого культа; этим достаточно объясняется тот факт, что жрецы могли сменяться ежегодно и назначаться по выборам или по жребию. Нельзя, однако, сомневаться, что между жрецами были такие отдельные личности, которые глубже задумывались над смыслом и значением религиозных верований и обрядов, которые им приходилось исполнять, и старались по возможности уяснять их себе и другим. В особенности при святилищах, соединенных с оракулами, жрецы обладали значительными познаниями и религиозно-нравственным развитием и потому пользовались большим уважением. Однако на положение жрецов вообще такие отдельные личности не имели никакого видимого влияния; между жрецами отдельных государств не заметно никакой связи, которая указывала бы на общую деятельность в иерархических интересах. Греческие племена и общины как в политическом, так и в религиозном отношении держали себя слишком обособленно для того, чтобы у них могли существовать подобные стремления. Не только каждое государство имело своих особых богов, но даже в одном и том же государстве божество одного и того же имени распадалось, так сказать, на несколько индивидуальных личностей. Поэтому каждый жрец был служителем только того божества, при святилище которого он состоял. Кроме того, жрецы в Греции нигде не составляли особого, замкнутого сословия; приняв на себя этот сан, они продолжали быть такими же гражданами своего государства, какими были и прежде, продолжали стоять под той же государственной властью и не могли иметь своих специальных интересов, отдельных от интересов прочих граждан.
Примечания
1 Павс. VIII, 47, 3; X, 34. 8; II, 33, 2; VII, 19, 1; 26, 5; 24, 4; IX, 10, 4. Само собою разумеется, что при таких юных жрецах состояли взрослые лица, которые руководили ими и помогали при совершении священнодействий, хотя сами и не считались жрецами.
2 Например, Павсаний (VIII, 13, 1) рассказывает, что жрец и жрица Артемиды Гимнии в Орхомене аркадском не могли мыться в общественных банях и входить в частные дома.
3 Имеются свидетельства о существовании этого обычая в Галикарнассе, Косе, Эрифрах, Кизике, Халкедоне, Каллатии (на западном берегу Черного моря), Томах, Синопе, о. Хиосе.
4 См., например, Ditt. Syll. 373, 376, 378, 379 и др.
5 В Аристофановой комедии «Богатство» (πλουτος) (ст. 653 сл.) раб Карион, рассказывая о ночлеге больных в святилище Асклепия, упоминает между прочим, что, когда лампы были погашены, жрец обошел все жертвенники и все лежавшие на них пирожные и плоды «посвятил» своему мешку.
6 Еще в Одиссее (IX, 200) упоминается Аполлонов жрец Марон, живший в священной роще (εν αλσει δενδρηεντι φοιβου απολλωνος).
Должностные лица по делам культа и храмовые служители
§ 1. Должностные лица
Кроме жрецов в собственном смысле, в греческих государствах встречается значительное количество должностных лиц, которые облечены были исключительно или преимущественно обязанностями, имевшими ближайшее и непосредственное отношение к религии и культу. Ввиду разносторонней важности религии для государственных и общественных целей, государство считало необходимым всегда держать под своим непосредственным надзором религиозный культ и по мере возможности удовлетворять его требованиям. Жрецы, как известно, руководили только священнодействиями, совершавшимися при отдельных храмах; стало быть, государству прежде всего нужны были лица, которые могли бы заботиться о таких жертвоприношениях и религиозных обрядах, которые совершались от лица государства не при храмах; такими лицами в древнейшие времена были цари, а затем ближайшие наследники их власти, т. е. высшие магистраты государства; но по мере того, как государства привлекали и храмовые культы в область своего ведения и участия, они стали ставить рядом со жрецами особых лиц для заведования храмами и их имуществами, так что в исторические времена Эллады в разных государствах мы встречаем под различными названиями большое количество лиц, исполнявших по назначению от государства те или другие обязанности, ближайшим образом связанные с культом.
На первом плане между такими магистратами должен быть поставлен царь, βασιλευς. После уничтожения царской власти в греческих государствах те обязанности, которые принадлежали царю, как представителю своего народа перед лицом божеств, обыкновенно переходили к высшим магистратам государства; но так было не везде: во многих места остях как бы для того, чтобы не обидеть богов отнятием тех почестей, которые им оказывал царь, его название было удержано и перенесено на особого, временного или пожизненного (как в Риме rex sαχriφiχυλus) магистрата вместе с религиозными обязанностями прежних царей, от которых, впрочем, такой царь-чиновник резко отличался тем, что был лишен всех прочих атрибутов царской власти; с другой стороны, он отличался и от жрецов, так как не служил при одном каком-либо святилище, а приносил от лица государства жертвы то тому, то другому божеству, или вообще заведовал государственным культом, причем имел также и юрисдикцию в судебных делах, имевших отношение к культу. Замещалась эта должность или потомками прежних царских родов по праву наследства, или членами гражданской общины по выбору сограждан или по жребию. Последним способом избирался, например, в Афинах архонт-царь; кандидат на эту должность кроме общих для всех магистратов условий выбора должен был удовлетворять некоторым специальным требованиям; так, например, требовалось, что он был посвящен в Элевсинские мистерии, так как, не будучи посвящен, он не мог бы исполнять соединенную с его должностью обязанность заведования мистериями или иметь юрисдикцию в делах, относящихся к их нарушению. Кроме мистерий архонт-царь в Афинах заведовал Ленеями и Анфестериями (см. ниже в разд. IV), гимническими состязаниями с факелами (λαμπαδοδρομια) и некоторыми издревле установленными жертвоприношениями (πατριοι θυσιαι), о которых мы не имеем ближайших сведений (Поллукс. VIII, 90; схол. Пл. Евтифрон. 2а). На его супруге (βασιλισσα или βασιλιννα) также лежали некоторые священные обязанности при совершении праздника Анфестерий (см. ниже, отд. ιV, гл. 16, § 3). Кроме Афин магистрат, носивший имя «царя», существовал в Мегарах и мегарских колониях (по крайней мере, в Халкедоне и Херсонесе Таврическом), в Милете и его колониях (например, в Кизике, Ольвии), в Пергаме, Ассе, на островах Самофракии, Самосе, Хиосе, Аморге, Сифносе и пр. Иногда такие «цари» выбирались, как кажется, для совершения одного только жертвоприношения от лица государства (в Приене, Страб. VIII, 384).
Было в разных государствах Эллады много и других магистратов, имевших более или менее близкое отношение к культу. Правда, при небольших и бедных храмах вся забота о культе и обо всем к нему относящемся, – как, например, надзор за храмовыми зданиями, их имуществами и утварью, заведование устройством жертвоприношений, храмовыми угодьями и доходами и т. п., – могла лежать на самих жрецах, но в большинстве случаев, особенно при больших и богатых святилищах, часто посещавшихся богомольцами и обладавших большими имуществами и доходами, такие обязанности делились между несколькими лицами или коллегиями, которые, несмотря на свое прямое отношение к культу, строго отличались от жрецов в собственном смысле и принадлежали к числу государственных магистратов. Таких коллегий и отдельных магистратов было так много, деятельность их была так разнообразна и во многих случаях так мало нам известна, что подробный разбор ее не может иметь здесь места, и мы ограничимся только упоминанием о некоторых наиболее известных магистратах.
Важнейшие афинские магистраты, избиравшиеся для заведования делами культа, упомянуты в 1-й части нашего «Очерка» (разд. III, гл. 22, § 2). Из должностных лиц, существовавших в других эллинских государствах, прежде всего могут быть названы ιερομνημονες. Известно, что это имя носили представители народов, бывших членами Дельфийско-фермопильской амфиктионии, составлявшие совет для заведования религиозными ее делами; но, кроме того, были в разных государствах и местные магистраты с этим именем (например, в Лакедемоне, Византии, Халкедоне, Кизике и др.); они заведовали обыкновенно внешнею стороною культа и иногда принадлежали к числу важнейших магистратов государства (например, в Византии, где иеромнемон был эпонимом года). Далее упоминаются попечители (επιμεληται) отдельных культов, в которых особенно заинтересовано было то или другое государство; казначеи храмовых сумм (ιεροταμιαι или просто ταμιαι); храмостроители (ναοποιοι, νεωποιοι, νεωποιαι или ναποιαι) и храмовые стражи (ιεροφυλακες), заботившиеся об исправном содержании храмовых зданий и имуществ, особенно священных вкладов; приблизительно такие же обязанности имели ιεροποιοι, επιμηνιοι, ιερονομοι, ιεραπολοι, ιεραρχαι, επισταται и мн. др. Относительно некоторых названий нельзя даже определить с точностью, были ли носившие их лица настоящими жрецами, или государственными магистратами (например, ιεροθυται в Акраганте и Сегесте).
§ 2. Храмовые служители
Кроме жрецов и должностных лиц по делам культа, надобностям последнего удовлетворяло еще значительное число лиц, которые или исполняли определенные обряды при отдельных празднествах и священнодействиях, или в качестве постоянных служителей при храме помогали жрецам в совершении священнодействий и заведовании храмами. Лица первого класса были избираемы обыкновенно из среды гражданской общины для отдельных священнослужений или нужд культа и, таким образом, имели с ним лишь временную связь, определявшуюся сущностью того служения, для которого каждое лицо было избрано. К таким лицам при выборе предъявлялись приблизительно такие же требования, как и к кандидатам на жреческие должности. Сюда принадлежат, главным образом, члены хоров, исполнители отдельных священных обрядов и носители различных священных предметов, символов и утвари при праздничных процессиях, чаще всего избиравшиеся из детей обоего пола, происходивших от благородных и не умерших еще родителей (παιδες αμφιθαλεις). Так, из девочек выбирались носительницы священной утвари (κανηφοροι, φιαληφοροι, αρρηφοροι), воды (υδροφοροι) и т. п. Иногда главным условием для выбора на такие временные должности была телесная красота; например, по рассказу Павсания (IX, 22, 1) в беотийском городе Танагре в праздник Гермеса красивейший из эфебов обходил вокруг городских стен с бараном на плечах в воспоминание того, что некогда сам бог таким образом очистил город.
Лица второго класса или постоянные храмовые служители чаще всего принадлежали к низшим сословиям граждан и исполняли свои обязанности за плату; однако служение при храме, в постоянном общении с божеством, внушало и к ним известное уважение, так что уже с древнейших времен существовали в различных государствах гражданские роды, в которых право такого служения при храме передавалось по наследству (например, в Аттике члены рода κηρυκες исполняли обязанности глашатаев при Элевсинских мистериях), а в позднейшие времена некоторые из таких должностей, в особенности должность неокоров, были даже предметом тщеславия и искательств со стороны самых выдающихся лиц в государствах, особенно в Малой Азии во времена римских императоров, когда целые города принимали титул неокора того или другого храма, конечно, особенно знаменитого или посвященного имени какого-нибудь императора. Название νεωκοροι или ζακοροι в собственном смысле обозначало лиц, заботившихся о чистоте храма; но обыкновенно обязанности неокоров были гораздо шире: они заботились вообще об исправном содержании храмов, об украшении их во время праздников, заведовали священной утварью и т. п., так что в позднейшие времена неокоры были первыми лицами при храмах после жрецов. При значительных храмах было несколько таких служителей, и в таком случае званием νεωκορος пользовался только один из них, стоявший во главе, а остальные назывались υποζακοροι. Напротив, при небольших и бедных храмах неокоров вовсе не бывало, и все заведование храмом лежало на жрецах, которые в таких случаях и сами назывались иногда неокорами.
Далее, к этому классу принадлежат встречающиеся при некоторых храмах παρασιτοι, носившие это название потому, что они обедали вместе со жрецами или наравне с ними получали содержание из средств храма. Должностные обязанности их заключались главным образом в приеме зернового хлеба, собиравшегося с принадлежавших храму нив или жертвовавшегося в виде начатков ежегодной жатвы и т. п.; кроме того, они помогали при устройстве пиров, которыми оканчивались праздничные жертвоприношения. В Аттике параситы существовали, по-видимому, лишь при некоторых храмах.
Одно из выдающихся мест в штате храмовых служителей занимали также глашатаи (κηρυκες или ιεροκηρυκες), на обязанности которых лежало провозглашение священного перемирия (εκεχειρια) во время праздников, приглашение присутствующих к благоговейному молчанию (ευφημια) при начале священнодействия, произнесение молитв от лица присутствующих при священнодействии и т. п. Однако, кроме этих прямых обязанностей, глашатаи исполняли и многие другие, особенно в древнейшие времена (а в более поздние при таких храмах, где не было большого служебного персонала). В Гомеровских поэмах при описании жертвоприношений встречаются упоминания, что глашатаи убивают жертвенное животное, снимают с него шкуру, распластывают тушу, разводят огонь, приготовляют пир и т. п. Впоследствии при больших храмах для исполнения всех таких обязанностей были особые служители: виночерпии (οινοχοοι), выбиравшиеся иногда из детей благороднейших фамилий, повара и кравчие (μαγειροι, θυται), курители фимиама (επιθυμιατορες), чистилыцики священной утвари (φαιδρυνται илиφαιδυνται), носители утвари при процессиях (ιεροφοροι) и т. п. Еще упомянем певцов и музыкантов (υμνωδοι и υμνητριαι, αυληται, ιεραυλαι, σπονδαυλαι), которые были необходимы для исполнения священных гимнов и песен хором или соло и, вероятно, для этих целей нарочно обучались и содержались при храмах. Некоторые из таких служителей выбирались из храмовых рабов (ιεροδουλοι), в которых храмы так же нуждались, как и обыкновенные хозяйства. Так, например, у Еврипида Ион (в трагедии того же названия) является иеродулом Дельфийского храма, при котором он служит неокором.